– Наши уже где-то рядом. Они едут нам навстречу. Ты, главное, спрячься. И вот. – Илья откуда-то вынул маленькую, круглую гранату, вложил мне в ладонь. – Пользоваться умеешь? Знаешь как чеку выдернуть? Живой тебе лучше к этим не попадать, замучают до смерти, а там решай сама, Ангел. Иди.

Я видела, как уходит жизнь из его глаз, как взгляд теряет осмысленность, стекленеет, и ничего не могла сделать. Я ничем не могла ему помочь, только держать за руку до последней секунды.

В этот момент у меня не было мыслей о высоком, и я не думала ничего вроде "я буду помнить тебя всю свою жизнь". Я уже ползла к выбитой ударной волной двери, потом на пыльную, разогретую беспощадным африканским солнцем дорогу, ползла к обочине, к канаве. Я ползла, чтобы попытаться выжить.

5. Глава 4

Настоящее

Я вернула фотографию обратно на холодильник. Пускай хотя бы на ней мы будем по-прежнему счастливы и влюблены. Миша смотрел с неё на меня горящими, ярким голубым огнём, глазами.

В тот жуткий день, в придорожной канаве, теряя сознание от потери крови, я впервые увидела их. Невероятные, как тогда мне показалось, неземные, глаза. На мгновение я даже подумала, что уже умерла и вижу перед собой бога или ангела. Его взгляд был суров, строг, но в глубине таились озабоченность и сочувствие. И только когда он ласково проговорил: "Зачем тебе граната, малышка? Отдай мне, оружие детям не игрушка", я поняла, что это живой человек. Кто-то из тех, что спешили к нам на помощь, но не успели.

Они тогда опоздали совсем на чуть-чуть. На какие-то пять минут. Именно этого времени не хватило, чтобы Илья и Али остались живы. Но меня парни всё-таки спасли. Приняли бой с залётными бандитами, расстрелявшими нашу машину из гранатомёта. Вытащили меня, оглушённую, раненую, каждую минуту теряющую сознание, из этой передряги, оказали первую помощь, вывезли в безопасное место, поделились своей кровью.

Я так и не увидела их лиц, только глаза в прорезях балаклав. И голоса. Они спрашивали какая у меня группа крови, и обращались друг к другу очень странно: Пуля, Карачун, Буян, Хан. Я поняла, что это их позывные.

Уже потом, через несколько недель, когда я шла на поправку в Питерской клинике, меня неожиданно пришли навестить незнакомые молодые мужчины. С цветами и конфетами. Все крепкие, спортивные, загорелые, совсем не похожие на моих батанов-сокурсников, или на сынков дипломатов, с которыми меня постоянно пытался знакомить отец.

Я узнала Мишу по его ярко-голубым глазам. И влюбилась. С первого взгляда, с первой улыбки. В него невозможно было не влюбиться. В высокого, мужественного. Ослепительно красивого.

Они все сейчас мои друзья, мы действительно, как одна большая семья. А Юра. Юрка стал мне настоящим братом и другом. Во мне, наверное, одна треть крови теперь его. На моё счастье, у него оказалась, единственно подходящая мне, группа. И он щедро поделился своей кровью со мной прямо там, в полевом госпитале на аэродроме, куда они привезли меня.

Я не хотела верить в то, что Миша мог так поступить со мной. Врать, обманывать, изменять за моей спиной. Если бы он разлюбил меня, сказал бы об этом прямо. Не стал бы унижать ложью. Почему я поверила Айше? Здесь явно что-то не так. Что-то не сходится с её словами.

Но как же больно!

Я смотрела, как за окном плакал дождь и очень хотелось присоединиться к нему. Выплакать из себя чёрную тоску слезинка за слезинкой, капля за каплей. Но знала, что не поможет, только мигрень снова вернётся. Я уже проходила это, когда, казалось, навсегда потеряла мужа.