- Я больше не служу тебе, княже! – и добавил. - Я не могу уважать человека, пославшего на смерть невиновного.

Буревой бросил короткий взгляд на меч, лежащий у его ног, затем перевел взгляд на северянина. Внутри закипела злость. Как он тогда ненавидел своего лучшего воина.

Или это была злость на себя самого?

- Ты хорошо подумал, Харек? - спросил он.

- Я князь, как и ты, своих решение не меняю, - ответил тот и вышел вон.

Пышная да веселая, свадьба отгремела на весь город. Молодые проехались по главной улице, показавшись горожанам. Милава, в ослепительном белом платье, с косами, уложенными на голове короной, вся сияла от счастья, держась за руку с Желаном. Позади них ехали родители. Отец Милавы не мог налюбоваться на свою дочь, разувался от гордости за единственное дитя, выросшее таким нежным и прекрасным, как весенний первоцвет. Желан не мог оторвать глаз от красавицы жены и уж точно совсем забыл про девушку, которая любила его даже теперь, когда его собственный отец посадил ее под замок в сарае, что находился во дворе дома. Но молодому князю было не до нее. Метелица осталась где-то в прошлом, к которому, как он тогда считал, не было возврата.

Жители города вышли приветить будущую княгиню. Милава всем радостно улыбалась, бросала в толпу медные монетки и смеялась, когда маленькие дети шныряли под ногами у взрослых, поднимая деньги, чтобы потом потратить их в лавке сладостей и вспомнить добрым словом молодую невесту.

Затем процессия плавно перешла в княжий дом, где гостей и молодых уже ждали накрытые столы, ломящиеся от яств и напитков, а проворные слуги торопливо помогали всем рассесться по своим местам.

Жених и невеста сели на крепкие стулья во главе стола и под крики гостей крепко поцеловались.

Милана раскраснелась от выпитого вина и от счастья, поглотившего ее целиком. Она не могла насмотреться на своего молодого мужа, который, впрочем, тоже не сводил с нее влюбленного взгляда. И только Буревой сидел в стороне и отчего-то думал грустную думу. Его тревожила предстоящая казнь. Слова Харека все же зародили зерно подозрения в душе князя. А он этого очень не любил – подвергать сомнению собственные решения.

Пиво и вино текли рекой, и скоро охмелевшие гости растащили столы, устроив танцы, благо князь пригласил музыкантов. Уже за полночь молодые сбежали от гостей, уединившись в своей спальне, а Буревой остался сидеть рядом с родичем, разговаривая ни о чем и слушая его пьяные речи. Сам Буревой пил мало и присматривал за тем, насколько споро работают слуги, довольны ли гости.

Светолика сославшись на усталость, вызванную тяжелыми днями подготовки к торжеству, тоже удалилась в свои покои, возложив на мужа ответственность перед гостями, которые и не торопились расходиться, хотя знали прекрасно, что на завтра были назначены гуляния у реки, уже со всеми горожанами. Буревой хотел для сына такой свадьбы, какой еще не было ни у кого, и не жалел денег. Да и как тут пожалеешь, когда сын один-единственный!

- Моя Милава была, как лебедушка белая в свадебном платье, - плакал рядом захмелевший Велигор, - если бы только мать-покойница могла ее сейчас видеть!

Буревой поморщился, глядя на красное лицо свата и перевел взгляд на тот стол, за которым сидела его дружина. Привычно стал выискивать взглядом северянина и только потом вспомнил, что тот еще с утра собрал свои вещи и был таков.

Кто-то сообщил, что Харек еще не уехал из города, но на свадьбе Буревой его не видел, хотя приглашения не отменял, даже несмотря на решение воина покинуть его дружину. Да и в городе не мелькнуло привычное лицо в толпе празднующих горожан.