Бенволио роняет мешок, резко поворачивается и тянется к кинжалу на поясе.

— О, ну давай. Давай! — я упираю руки в боки, забыв о своем недомогании. — Порежешь меня на кусочки, как буханку хлеба, а?

Он застывает с оружием в руках и несколько раз удивленно моргает.

— Это ты, — шепчет он. — Героическая дева с площади. Ты защитила ребенка.

Его слова сбивают меня с толку. Кажется, я начинаю краснеть.

— Ты всё видел?

— Да, — кивает Бенволио.

Его взгляд наполняется таким благоговением, что мне становится неловко. Должна признать, он выглядит довольно милым… Я вздергиваю подбородок, вспоминая про свой гнев.

— Неплохо для куска теста, не находишь?

Он снова моргает.

— Прошу прощения?

Внезапно его лицо омрачается тревогой. Он хмурится и делает шаг ко мне навстречу.

— Тебя так сильно ударили, — говорит он. — Скажи, ты в порядке? Всё хорошо? Ты показывалась лекарю?

Его явное беспокойство удивляет меня. И трогает. Давно уже никто так за меня не переживал… Кроме Меркуцио, конечно же.

Пока я пытаюсь придумать ответ, Бенволио ловит мою руку и подносит ее к своим губам. Оставляет на моих пальцах легкий поцелуй.

— Я бы хотел узнать твое имя, — тихо говорит он.

Моя очередь удивленно моргать.

— Что, прости?

— Твое имя, — повторяет он. — Позволь мне узнать его, умоляю.

Его глаза встречаются с моими. Темно-карие, с золотыми крапинками. Теплые и глубокие. Очень красивые, по правде говоря.

Я не собиралась переходить на шепот, но все же это сделала.

— Ты знаешь мое имя.

Он пожимает плечами.

— Нет. Еще нет.

Через мгновение я понимаю, что он все еще баюкает мои пальцы в своей ладони. Я вырываю их, изо всех сил стараясь говорить с ним тверже.

— Вы с твоим другом только что говорили о…

Он усмехается.

— Говорили о некой Розалине, да. Это единственная девушка, о которой мой кузен может думать. Воображает, что влюблен в нее! Только что узнал у слуги ее дяди, что она Капулетти, и распалился еще больше. Утверждает, что она — самое прекрасное существо во всей Вероне, нет, даже во всем мире!

Его улыбка становится смущенной.

— Ясно, что не видел тебя даже мельком, иначе бы не говорил таких глупостей.

Я окончательно теряю дар речи. Мы молчим несколько секунд, пока Бенволио не озаряет какая-то мысль. Он оглядывается по сторонам.

— Эм… Могу я поинтересоваться, что ты здесь делаешь? — спрашивает он. А потом будто пугается своих слов и быстро добавляет: — Я имею в виду, что такая честная, благовоспитанная дама…

Я обреченно вздыхаю и признаюсь:

— Если честно, я заблудилась.

— Тогда хвала небесам, что они позволили мне найти тебя! Я выведу тебя отсюда.

— Буду признательна.

Он наклоняется, чтобы поднять с земли мешок, не отрывая взгляд от моего лица.

— Это я тебе признателен.

Чтобы не шлепнуться в обморок от умиления, я напоминаю себе, что пару минут назад он сравнивал меня и всех женщин с едой. Нельзя позволить его обаянию затуманить мой разум.

Но и продолжать с ним ругаться я не могу. Да и не хочу больше. Мы шагаем рядом и молчим, и я совершенно глупо бросаю на Бенволио любопытные взгляды. И отвожу глаза, когда он их замечает.

Странный он. Насмехался над Ромео за то, что тот излишне романтичный, но сам поцеловал мне руку и говорил такие милые слова, что любой Ромео бы обзавидовался.

— А куда мы идем? — спрашиваю я, когда замечаю, что мы не покидаем гнилой район, а углубляемся в него.

Меня это почему-то не пугает, просто любопытно.

— У меня есть одно дело здесь, — отвечает Бенволио. — Как только его сделаю, мы покинем это место, обещаю.

Ближе к концу аллеи мы подходим к пролету грязных каменных ступеней, вырубленных в земле. Такое чувство, что это лестница в ад. Но Бенволио спускается туда совершенно буднично, и я без колебания следую за ним.