Закусываю губу и молча смотрю в пол.

— Меня, вообще-то, Лера зовут, — буркаю недовольно.

Терпеть не могу две вещи: когда за спиной сплетничают и когда обо мне вот так, в третьем лице, прямо в моем присутствии говорят.

— Я помню, — ворчит Бойцов. — Михаил, не приставай к Валерии.

— Будет сделано, товарищ начальник.

Ситуация в кабинете становится еще более странной, когда наконец-то справляюсь с пуговицами.

«Хватит стесняться», — подумала я утром, осмотрев свой гардероб. И надела юбку чуть выше колена. А еще — черную обтягивающую водолазку. Получилось вполне неплохо. Только юбка коротковата. Но Марина из отдела кадров и покороче носит.

Чтобы убрать плащ в шкаф для личных вещей сотрудников, приходится продефилировать через весь отдел. На обратном пути задерживаюсь у небольшого обшарпанного зеркала на стене, чтобы поправить прическу.

— Ва-ау, Завьялова, — тянет Яша, самый молодой опер в отделе. Громко присвистывает. — Ты где эти ноги прятала?

— Беру обратно обещание не приставать к Завьяловой. — Кологривый приподнимается, чтобы разглядеть мои ботильоны на невысоком, удобном каблуке.

Смущенно улыбаюсь. Дураки.

— Заткнулись все, — вопит Бойцов и ударяет по столу так, что я вздрагиваю и резко оборачиваюсь. — Сейчас организуем утренний развод, и за работу. Развели здесь кабинет анатомии. Ноги, ноги…

Сложив руки на груди, наблюдаю, как Тимур поигрывает квадратной челюстью, и ловлю мрачный взгляд исподлобья. С достоинством его принимаю.

Не понимаю, чего вы злитесь, товарищ майор? «Потрахались и забыли». Хотя… может, он недоволен из-за того, что я долго на больничном была? Начальники такое не любят.

— У нас новое дело. Скинули сверху. Если раскроем по горячим следам, будет отлично.

— Да не раскроем мы, — тяжело вздыхает Тимофей Корлеонович, самый опытный оперуполномоченный в нашем отделе. И самый сомневающийся.

Бойцов, прищурившись, изучает материалы дела на экране ноутбука:

— Итак… из музея-усадьбы в поместье, когда-то принадлежавшем графской семье Лымарских, пропала реликвия. Драгоценная диадема. — Тимур мельком смотрит на часы за моей спиной и взглядом цепляет меня. — Через двадцать минут выезжаем на место и работаем. Интересует все. Показания очевидцев: ночного сторожа и охранника, других работников усадьбы, соседей, если есть. Видеокамеры, в том числе с ближайших объектов. Даже собак опросить. Это ясно?

— Собак — это к Яше, — ржет Миша, поднимая руку. — Он ведь с высунутым языком сегодня в рот Завьяловой заглядывает. Прям как есть пес…

— Идиота кусок, — шипит Яша.

Улыбнувшись, я прикрываю глаза.

— Может, будем серьезно относиться к делу? — гремит Бойцов.

— Лады, — отбивает Кологривый. — Я тогда Тимофея с Яшей возьму, а ты со стажеркой прямо туда подгребай.

Сердце заводится с пол-оборота. До усадьбы Лымарских около получаса езды по трассе. Вдвоем. О чем с Тимуром разговаривать? Как себя вести? Боже. Еще плащ этот желтый дурацкий.

Проблема решается сама собой. Но таким образом, что это заставляет нервно бьющееся сердце практически остановиться от пронизывающего ужаса.

— Нет, — возражает Бойцов. Медленно осматривает всех оперативников, совершенно игнорируя меня. Намеренно, черт возьми. — Валерию тоже ты подбери, Мих. Мы с Тимофеем позже подъедем.

Вскакиваю как ошпаренная. Поправляю подол и ровной походкой направляюсь к столу. Открыв ящик, я собираюсь на проведение опросов — складываю в папку чистые листы, бланки протоколов и ручки. Искренне надеясь, что никто из коллег не замечает мои дрожащие ресницы, надеваю плащ.

— Ты чего такой злой? — доносится глухой шепот Кологривого. —Ночка сложная была? Повеселился, как хотел?