Ох, нет, моя милая… только не это!

От концентрации едкости в машине слезятся глаза. Комфортабельный салон с отделкой из дорогой бежевой кожи и темного дерева будто бы уменьшается в размерах. Иллюзорно сузившееся пространство давит на ребра, выталкивая последний воздух из легких.

― Кто, спрашиваю, вы такие? ― глас мужика, севшего в авто, напоминает раскат грома.

Машка опять дрожит, жмется, как котеночек, ко мне.

― Мы… будем здесь жить, ― наконец, я отвечаю.

«И работать» не успеваю добавить. Бородач что-то гаркает своему телефонному собеседнику и убирает смарт в передний карман брюк.

Нужно по-быстрому выйти, переодеть Манюню… боюсь представить, во сколько мне обойдется химчистка сидений. Черт.

― А теперь подробнее, ― от его взыскательного тона у меня сосет под ложечкой.

― А вы… кто? ― осмеливаюсь проигнорировать вопрос и задать свой.

Брюнет вскидывает брови, выражение лица у него такое, словно он спрашивает себя, не послышалось ли ему.

― Это мой дом. Моя машина. И я не помню, чтобы приглашал кого-то на свою территорию с условием длительного проживания. Спрошу в последний раз. Откуда вы взялись?

Желание как-либо перечить этому суровому мужику напрочь отпадает.

― Дедуля… господин Гривас предложил жилье и работу, ― как миленькая «рожаю» молниеносный ответ. Судя по неменяющейся недоумевающей мине, он впервые об этом слышит. ― Он сказал, что в ваш дом требуется прислуга.

― Этот старик… ― вздыхая, рычит начальник. Фактически еще, конечно, он не мой босс, но, невзирая на абсурдное знакомство, я все же надеюсь, что меня не лишат шанса поработать в этом гигантском доме. ― Принимает решения, не советуясь со мной, ― понятия не имею, к кому этот человек обращается, но явно не ко мне. Однако вмешиваться в чужой ворчливый монолог совсем не хочется. Неприятностей мне хватает с лихвой.

― Простите, мы не собирались доставлять вам неудобства.

― Чем здесь пахнет? ― брюнет кривится, принюхиваясь к усиливающемуся специфическому запаху. Одной рукой стискивая Машкины плечики, другой я берусь нащупывать дверную ручку. ― Девчонка обмочилась? ― с шипением выплевывает догадку и резко отстраняется от нас. Манюня тоже его пугается и тянется ко мне, чтобы обвить ручками мою шею. ― Дьявол! ― всплескивает тяжелой рукой, он открывает со своей стороны автомобильную дверь и со скоростью торпеды выскакивает наружу.

Взрослый ― на вид около тридцати лет ― и огромный дядька, что едва в машину помещается, а реагирует так, словно никогда не имел дело с маленькими детьми.

― Пойдем, милая.

― Я его боюсь, мамочка, ― тихонечко говорит дочка.

И я.

Манюня виснет на мне, как обезьянка, и мы покидаем салон авто вслед за распсиховавшимся брюнетом. Он шагает туда-сюда, уже успел стащить со своих покатых плеч пиджак ― чистый, между прочим, ― и швырнуть его на землю. Надеюсь, не собирается проделывать аналогичное с рубашкой и брюками. Он мизофоб, что ли?

― Подготовь мне другую машину, ― отдает приказ водителю и размашистым шагом направляется к широкой лестнице. Затем тормозит и разворачивается в нашу сторону. ― Убирайтесь с глаз моих долой.

Он прогоняет нас?

― Куда мы пойдем?

― Не моя забота, ― хозяин роскошного особняка встряхивает крепкой кистью, упирая насупленный взор в циферблат наручных часов. ― Опаздываю… чтоб тебя, дамочка.

Ненавижу кого-либо о чем-либо просить, но сейчас деваться некуда.

― Пожалуйста, не прогоняйте. Нам некуда идти.

― Не моя забота, ― взбешенный великан чеканит повторение своих прежних слов. ― Договаривалась со стариком, вот и разбирайся с ним. Я в этом никакого участия не принимал и не давал согласия на то, чтобы впустить вас с девчонкой в свой дом.