Сазонов набирал номер, о чем-то переговаривался с дежурным полицейским по телефону, а Мария ходила рядом и бубнила:

– ну, я понимаю… Тебя-то, конечно же, ничуть не беспокоит, что убийца каким-то образом проник ко мне в дом, утащил мертвеца… можно подумать, у меня и украсть больше нечего! И спокойненько слинял! При всем при этом, я должна делать вид, что ничего страшного не случилось. Феденька, мне тупо страшно.

– Все… ждем… Маш, ты про что?… А, про это… И что ты предлагаешь? – насторожился Федор. – Ты опять начнешь ковыряться в этом детективе?

– Нет, ну у меня есть более простой выход – переезжай жить ко мне. На время! На время…

– ну, знаешь! – вытянул Федька шею гусем.

– А что такого? Я тебе сдам комнату. Будешь там жить. В месяц десятку платишь, а я тебя и кормить за это буду.

– Еще и деньги платить?! – выпучил глаза Федор.

– А как ты хотел?! – вскинулась дама. – Ты мне кто – муж, что ли? Не муж, так почему я тебя должна принимать бесплатно?!

Они стояли друг напротив друга и сверлили друг друга глазами:

– Вот Карасева уже из-за тебя погибла, – напомнила Маша.

– Да почему из-за меня-то?! – снова взвился Федор Сазонов. – Это, может, из-за тебя!

– А я ни причём. А вот ты – участковый. И что у тебя на участке делается? Если что – я молчать не стану.

– Та блин! – дернулся Федька. – Где комната?

Маша мысленно уже в который раз поблагодарила маменьку за то, что она оставила ей просторную квартиру, и неторопливо повела мужчину в его новые покои.

Комната была большой и светлой. И чего уж там говорить – Федору такое жилье нравилось куда больше, чем его собственный дом. Дома мать никогда не давала ему отдохнуть. Каждую минуту он должен был что-то делать. Даже, когда у маменьки совсем не было дел, Феденька должен был сидеть рядом и держать растопыренные руки, на которые она наматывала пряжу. Кстати, сестра Федора – Тома, уже давно мечтала переехать к матери. Мама бы и за малышами присмотрела, и в школу бы ребят отправила. Да и не пришлось бы Томе платить большие деньги за аренду.

– А, ты ж говоришь тебе сколько – то там платить надо, – вспомнил Сазонов.

– Пятнадцать, – скромно потупила глаза Маша.

– Ты ж десятку говорила!

– Так это ж без еды! А я без еды не сдаю. Я, значит, буду борщи – шашлыки есть, а ты слюни глотать? Конечно же, я тебя стану угощать. И как мне потом за угощения деньги спрашивать? Поэтому… Короче, давай уже, ложись спать, а утром деньги отдашь, а то на ночь нельзя.

Федор не стал спорить, а просто подошел к хозяйке, повернул ее лицом к выходу и тихонько подтолкнул.

– Не приставать! – взвизгнула Марья и выскочила за порог.

Гришка с удивлением посмотрела на хозяйку, а потом на Федора.

– Ты можешь остаться, – кивнул ему новый постоялец, и питомец с достоинством прыгнул на подушку.

Но вечер на этом не закончился. Полицейские все же приехали. Без особого интереса они прошлись по кухне, о чем-то переговорили с Федором и уехали, в полной уверенности, что можно смело поставить галочку – на вызов выехали, ничего подозрительного обнаружено не было.

– Федь, а чего они тебе…  – начала было Маша, когда полицейские уехали, но постоялец прямо перед носом захлопнул дверь.

– Ладно… попросишь ты у меня… блинчиков со сметаной, – мстительно произнесла Мария, отправляясь к себе.

День был тяжелый, а вечер и того страшнее. Маша, казалось бы, только приложилась к подушке, а уже под ухом взревел чей-то бас:

– Завтрак где, хозяйка?! Блинчики со сметаной где?!

Перед ней стоял Федор и перекатывался в пятки на носок.

– Где завтрак? За что я буду деньги платить?