Скорее всего он начал считать убийцей именно ее.

И разве она уже не была арестована в своем собственном доме?!

Она получила подтверждение этому, когда в полдень кто-то поскребся в ее дверь и объявил о том, что обед готов.

Обед был подан в столовой, и она могла пройти к столу.

Вновь прибывший был, вне сомнения, самым большим человеком, которого Орхидея когда-либо видела. Одет он был в черный костюм и белую рубашку с целлулоидным воротничком и черным галстуком, больше похожим на шнурок. Он напоминал приоткрытый шкаф… И над всем этим светилось широкое розовое и свежее лицо с рыжими, воинственно закрученными усами, которые явно должны были наводить ужас на окружающих. Впрочем, задача эта была невыполнима из-за двух трогательных ямочек на щеках и голубых глаз, похожих на незабудки. А весь ансамбль дополнялся двумя огромными лапищами, похожими на колотушки для белья, и ногами размером с две баржи, обутыми в кожаные черные ботинки, начищенные до блеска.

Когда люди видели его впервые, они не знали, что и подумать, но инспектор Пенсон, более известный в префектуре под кличкой Уродина, несмотря на необыкновенную наружность, обладал отвагой льва и романтичной душой юной девушки. К тому же у него был прекрасный характер, и он умел талантливо и очень чисто насвистывать свою любимую мелодию «Время цветения вишни»[8]. Если вы слышали эту знаменитую мелодию, то могли с уверенностью сказать: инспектор Пенсон находится где-то поблизости!

Его появление в комнате Орхидеи очень ее удивило:

– Кто вы и почему вы позволили себе зайти ко мне? Я вас никогда не видела…

– Ну, конечно, ведь мы с вами раньше не встречались, – ответил Пенсон. – Начальник поручил мне сторожить тут все, но не сказал, чтобы я мешал вам есть.

– Я не голодна…

– В вашем возрасте человек всегда голоден, а потом, эти эмоции – они тоже вызывают аппетит…

– А кто готовил?

– Ну… эти два типа, которые здесь для этого и находятся!

– Я не буду больше есть то, что приготовила эта женщина! Она осмелилась обвинять меня, а значит, способна дать мне яду.

– Вот была бы глупость! Мне бы этого как раз хватило, чтобы засадить ее в тюрьму. Но я вас понимаю. Хотите, я пойду и куплю вам чего-нибудь?

– Если это не составит вам труда… мне бы хотелось хлеба, масла и фруктов. И еще немножко вина.

Инспектор не смог бы объяснить, почему эта красивая девушка, подозревавшаяся в таком страшном преступлении, внушала ему симпатию и вызывала желание оказать ей помощь. Уж во всяком случае, дело тут было не в ее красоте: она точно не представляла собой тип его женщины, но в ней читалось такое страдание… именно это тронуло его.

– Я понял! Ничего опасного! – сказал он с добродушной улыбкой. – Я все вам приготовлю сам. А потом… вам надо будет попытаться отдохнуть хоть немного, потому что с допросами еще не покончено.

– А зачем задавать вопросы, если не верят ответам? Ваш начальник убежден, что это я убила своего мужа…

– Он вам так сказал?

– Почти… Когда он вернется?

– Я не знаю, но если вы невиновны, то он докопается. Это он на вид такой, а вообще-то он настоящий ас.

Некоторое время спустя Орхидея принялась за еду, поданную Пенсоном. С давних пор она знала: прежде чем бросаться в бой, следует подкрепить свое тело простыми и здоровыми продуктами. А она решила, что будет до последнего биться за жизнь и свободу, что для нее, по сути, было одним и тем же!

Она находилась в полной изоляции во враждебной ей стране, ибо относительно французов у нее не имелось никаких иллюзий: она уже прожила тут почти пять лет, и ждать ей здесь было нечего, кроме несправедливости, оскорблений и притеснений. Нужно было уезжать, и как можно быстрее!