– У моего мужа? Любовница? – воскликнула возмущенная Орхидея. – Вы, наверное, хотите сказать – сожительница?

– Да… что-то в этом роде!

– Здесь никогда не было другой женщины! Я первая и единственная супруга в доме моего господина. Если вы хотите говорить о женщине дурного поведения… то могу вас заверить, что у него просто не было времени на подобные вещи. И я еще раз утверждаю, что он уехал два дня тому назад…

– Еще раз – ваши слуги говорят совершенно иное: ваш муж вышел вчера вечером из дома, несмотря на ваше недовольство. Вы не ложились спать и ждали его возвращения.

– А я говорю вам, что спала, и спала крепко. Я даже попросила сделать мне успокоительный отвар…

– Никаких следов его мы не нашли. Позвольте мне продолжить! Месье Бланшар возвратился примерно в три часа ночи. Вы его ждали, и у вас с ним случилась размолвка. Слово за слово… и вы ударили его кинжалом, находившимся на письменном столе.

– Кто рассказал вам такую… бессмысленную сказку?

– Ваша кухарка. Она наелась кровяной колбасы, почувствовала проблемы с пищеварением и спустилась, чтобы приготовить себе чаю. И все слышала…

Орхидея с негодованием прервала его.

Этот человек был уверен, что все произошло именно так!..

Ей же давно известно, что кухарка и слуга ненавидят ее. Однако она не из тех женщин, что позволят обвинять себя просто так: усилием воли она заставила себя успокоиться и подняла на полицейского свои уже высохшие глаза:

– Я не знаю, по какой причине эти люди лгут, но то, что они лгут, для меня очевидно. Никогда между мной и моим дорогим мужем не случалось никаких раздоров, и для меня было бы лучше потерять жизнь, чем разонравиться ему. Почему бы, вместо того чтобы верить этим людям, вам не поинтересоваться здоровьем его уважаемой матушки?

– Будьте уверены, мы этим займемся. Вы знаете их адрес?

– Вы хотите сказать, знаю ли я, где они живут? Я лишь знаю, что они живут в Ницце. А точное местонахождение дома должно быть указано в зеленой кожаной записной книжке, которая лежит рядом с ручкой на письменном столе.

Неожиданное вторжение Гертруды прервало разговор. Без фартука и колпака, одетая во все черное, она походила на эринию[7]. Тяжелый и полный ненависти взгляд, брошенный в сторону молодой женщины, свидетельствовал о ее чувствах к ней.

Комиссар нахмурил брови:

– Вы что, привыкли входить, не постучавшись?

– Прошу меня извинить, господин комиссар. Беспокойство… возмущение… горе…

– Короче! Что вам нужно?

– Я хочу знать, что намерен делать господин комиссар, чтобы принять решение.

– Какое решение?

– Вот именно! Все зависит… но я полагаю, что вы арестуете эту женщину?

Спокойствие Орхидеи, давшееся ей с таким трудом, в один миг улетучилось. Она резко выпрямилась, указала пальцем на дверь и слегка дрожавшим от гнева голосом закричала:

– Вон отсюда, гнусная тварь! Твоя подлая ложь наполняет твой рот ядом. Ты осмелилась оскорбить своего хозяина, утверждая, что он, зная о болезни своей почтенной матушки, не помчался к ней. Убирайся! Или я тебя вышвырну отсюда!

Кухарка пожала плечами, а потом, повернувшись к комиссару, насмешливо бросила:

– Видите, какова она, когда в гневе? Если бы вы ее слышали этой ночью! Она наверняка разбудила соседей сверху!

– Я с ними еще поговорю об этом, а пока выйдите отсюда! Не вам указывать мне, что я должен делать.

Гертруда сразу же сникла:

– Извините, но меня можно понять: я так взволнована! Я… я не хочу и часа оставаться больше с этим созданием. Если вы не заберете ее, то мы… я и мой муж предпочтем уехать отсюда.

– Вы останетесь здесь и будете выполнять свои обязанности! Я с вами еще не закончил. Что же касается мадам Бланшар, то я хочу побольше узнать о ней. В любом случае никто не двинется с места до нового распоряжения! Двое из моих людей останутся здесь и проследят за этим. Семья господина Бланшара будет извещена и примет решения о квартире и прислуге, когда следствие закончится. Мадам, до свидания!