Около ножки стола на задних лапках сидела как какая-то мышка или суслик изумрудная ящерица с золотой короной на голове. Она открыла рот и показала раздвоенный ярко-розовый язык, а после захихикала, заявив: после того, что она здесь услышала, не имела морального права покидать честную компанию.

– Подслушиваешь, землеройка зелёная! – Кэти раскрыла ладонь и направила сноп искр туда, откуда раздался голос Эмируды.

Стол покачнулся. Одна его ножка оказалась разрезанной под углом. Столешница наклонилась. Стоящая на столе ваза опрокинулась, разлив воду, и покатилась по нему как по горке, набирав скорость, и с громким звоном разбилась, упав на пол.

– Моя ваза! Моя любимая ваза! Ты разбила мою любимую вазу!

– Интересно, откуда взялась твоя любимая ваза в этой комнате? Ты же никогда здесь не жила, – послышался смешок с потолка.

Все подняли голову, пытаясь понять, когда Эмируда успела перебраться на люстру. Это был красивый светильник: на серебристом ободке прикреплены мелкие лампочки-свечки. Ящерица зацепилась хвостом за одно из оснований свечей и, свесившись вниз, покачивалась словно маятник. Корона, как ни странно, с её головы не падала.

Кэти запустила новый сноп искр. Посыпалась штукатурка, люстра вспыхнула всеми свечами, а потом медленно и красиво опустилась на пол, где в следующую секунду взорвалась бенгальскими огнями.

– А раньше ты грязью швырялась, – не унималась Эмируда.

Теперь ящерка сидела почти около ноги Кэти.

Принцесса первой короны с ожесточением наступила на её хвост.

– Хвост, мой хвост , – заверещала ящерка, пытаясь вытащить его из-под подошвы, помогая себе маленькими лапками, удивительно похожими на аккуратные дамские руки.

Мужчины молча наблюдали и не вмешивались в женские разборки, опасаясь того, как они могли закончиться для них. Тем более что в руках Кэти скопилось слишком много огненной магии, и она явно требовала выхода. А Эмируда, по всему, тренировалась в искусстве собственного уменьшения.

– Попалась, – радостно завопила Кэти, сильнее надавив ногой на хвост. – Стэх, как я вышвырну эту гадюку, запирай сразу дверь и опечатывай заклинанием.

Принцесса склонилась, пытаясь схватить юркую ящерицу за хвост. Какое-то время Эмируда верещала:

– Ой, боюсь, боюсь! Ой, страшно, страшно. Страшно, просто жуть. Сейчас лопну от смеха…

Кэти распрямилась с вытянутой рукой, пальцы которой были собраны в щепотку и опущены кончиками вниз. Торжественно она направилась к двери. Вдруг девушка вскрикнула, подпрыгнула, поочерёдно высоко поднимая ноги, как атлет при беге через барьеры. На её лице одна эмоция сменялась другой: брезгливость, страх, недоумение.

Молодые люди молча наблюдали, как хвост без ящерицы, который зажимала кончиками пальцев Кэти, сначала превратился в зелёную мерзостную соплю, которая растягивалась. Она не понимала, что делать: собирать соплю было противно, но разжать пальцы, а, значит, дать возможность сбежать Эмируде, она тоже не могла. В тот момент, когда сопля стала напоминать тонкую длинную ниточку с увесистой каплей на конце, эта самая капля подпрыгнула и опустилась на тыльную сторону ладони Кэти. Принцесса, сдерживая рвотный позыв, вскрикнула от неожиданности и что было силы тряхнула рукой. Но сопля расползалась по коже, округляясь и принимая змеиную форму.

Девичий крик слышало всё королевство. Кэти верещала, оглядываясь на принцев, которые сами были ошарашены не меньше её. Стэхий выхватил волшебную палочку и направил на ладонь девушки, произнося слова заклинания. Змея оторвалась от руки Кэти, сделала кульбит в воздухе и вылетела в дверь, которая тут же захлопнулась сама. На этом манипуляции Стэха не прекратились. Он приказал двум другим встать рядом с ним, надеть наушники, которые материализовались прямо из воздуха, взяться за руки и произнести магические слова. Когда всё было исполнено, все трое облегчённо выдохнули.