В памяти всплывает морозное зимнее утро, свежевыпавший снег и слепящее солнце. Мы с папой задержались на прогулке, а когда пришли - ее не было. Вышла за продуктами?

Следующий кадр - плачущий над клочком бумаги отец. Она ушла. Ей не хватило смелости попрощаться лично, лишь записка.

- Приехали! – женский голос вырывает меня из дремоты.

Моргаю глазами, силясь понять, где я.

Вокруг словно другая страна, другой мир.

Роскошные особняки с ярко-зелеными газонами. И это в конце октября!

 Идеальные чистые проезды между домами. Мощенные камнем дорожки.

А позади этого великолепия возвышается суровый и прекрасный сосновый бор.

- Чего застыла? Я не собираюсь торчать тут вечность, - она злиться, кутаясь в коротенькое меховое манто.

Подхватываю сумку и иду за ней. Она ведет меня к самому роскошному особняку на этой улице. Три этажа, красный кирпич, черепица, кованые перила и балконы. Огромная территория.

Милана распахивает дверь, словно она здесь хозяйка. Хотя, может, я чего-то и не знаю.

- Чего встала? Идем! – приказывает она, заметив, что  я собираюсь снимать обувь.

Сама же она в манто и ботильонах, цокая высокими каблуками, поднимается по лестнице.

Стараюсь не отставать.

- У меня нет времени все тебе показывать. Ты здесь не в гостях, - она не останавливается ни на минуту. Лишь изящными жестами указывает то в одну, то в другую сторону. – Здесь комнаты Марата Азатовича: спальня, кабинет, библиотека. Дальше комнаты для гостей. И моя комната.

- Ты живешь с ним? – я не успеваю подумать, как вопрос срывается с языка.

Мать резко разворачивается и меряет меня долгим изучающим взглядом.

- Я его личная помощница и заместитель. Без меня он и носки не найдет, - шипит она. – Ясно?

- Предельно, - сдержанно киваю.

- Отлично. Твоя комната на третьем этаже. Разберешься. А у меня много дел, - даже не взглянув больше на меня, Милана скрывается за темной дубовой дверью.

Моя комната…

Моя комната прекрасна. Она небольшая, светлая, уютная.

Простая односпальная кровать пахнет новой мебелью. Она даже не застелена. Подушка с одеялом аккуратной стопкой лежат сверху. Постельное белье  лежит на тумбочке.

В нише скрывается платяной шкаф, небольшой, но мне много даже его.

Скидываю старые кроссовки и куртку и подхожу к окну.

Потрясающий вид на внутренний двор с ухоженными кустами и петляющими дорожками. За высоким забором темнеет сосновый бор.

Открываю окно и вдыхаю полной грудью холодный свежий воздух. Щемящая боль в груди и тревога понемногу отпускают меня.

Это всего лишь работа, и она не навсегда.

Главное, чтобы платили хорошо, а я постараюсь не попадать на глаза хозяину. И все будет хорошо.

Невольно вспоминаются темные, почти черные задумчивые глаза. Тяжелый, заинтересованный взгляд. Вздрагиваю, мороз пробегает по коже, словно мужчина снова рядом.

Оглядываюсь. Нет, в комнате я одна.

На глаза попадается черное строгое платье с белоснежным передником и кожаные балетки без каблуков – моя униформа.

Маша, хватит витать в облаках. Ты пришла сюда, чтобы работать!

4. Часть I Глава 3

- Кажется, у вас что-то горит! - говорю пожилой женщине, что бестолково суетиться на кухне.

Морщусь от резкого запаха гари.

За несколько дней, что я живу здесь, понимаю, что кухарка из нее никакая.

- Господи, - Антонина Леонидовна взмахивает руками и бросается к духовому шкафу.

Поздно. Ужин безнадежно испорчен. На противне лежат порядком обгоревшие кусочки картошки и мяса.

- Что делать? Что же делать? – причитает женщина.

- Я могу помочь?

Она смотрит на меня с сомнением.

- Только если приготовишь новый ужин, - она переводит взгляд на часы, - за час!