То и дело возле центрального входа останавливаются роскошные иномарки и из них выпрыгивают школьники. Девочки вплоть до первоклашек похожи на манекенщиц, а мальчишки — скорее на крутых бандитов или рокеров с обложек журналов.

Опускаю взгляд на свои джинсы, купленные на обычном рынке, разношенные кроссовки и мужскую клетчатую рубашку. Мне всегда нравилась спортивная одежда, для моей прежней школы такой вид был нормой. Для местных этот наряд — не что иное, как второсортное, да к тому же поношенное тряпье.

А ведь встречают, как говорится, по одежке.

— Могла бы поблагодарить за то, что довез, — недовольно бормочет отчим.

— С-спасибо, — едва слышно произношу я.

Но авто отчима уже сорвалось с места и летит по дороге, оставляя меня один на один с проблемами.

Несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, глубоко вздыхаю. Досчитав до трех, низко опускаю голову и плетусь к крыльцу. Преодолев шесть ступеней из белого камня (мрамора?) вхожу в школу. Коридоры заполнены детьми разных возрастов, но одинаково обеспеченных. Никто не одет с центрального рынка, только я.

Возле расписания какой-то парень из старших классов прижал к стенке пухлую белокурую девчонку и целует взасос. Она совершено не сопротивляется: напротив, закидывает руки ему на шею и страстно прижимается всем телом. Мимо проходят учителя, но словно бы не замечают ничего необычного.

В моей прежней школе за такое бы как минимум отчитали. Как максимум, вызвали в школу родителей.

— Чего пялишься, малой! — косится на меня парень — тот самый, который только что целовал девчонку.

У него темные волосы ершиком и пронзительные черные глаза. Широкие плечи, мощная грудь. Его можно было бы назвать красивым, если не это надменное выражение лица.

— Н-ничего, — заикаюсь от страха.

Откидываю рыжую косу на плечо, показывая, что я вовсе не парнишка. Глупый жест, совершенно неуместный. Вряд ли он может вызвать хоть что-то кроме насмешек.

Но парню, похоже, нет дела ни до меня, ни до моего пола. Он возвращается к оставленному занятию, терзая губы пухлой блондинки.

Почти бегом мчусь по коридору, сгорая от стыда и презрения к себе. Сшибаю с ног учителя — судя по картам в руках, географии.

— Осторожнее, мальчик! — предупреждают меня.

Да они что, сговорились все? Да, я невысока ростом, худощава. Но по лицу, а, тем более, по волосам можно догадаться, что перед ними девочка.

— Серая! — раздается приветливый возглас с другого конца коридора. — Наконец-то я тебя нашла. Давай сюда, урок скоро начнется!

Оглядываюсь: Машка!

Ура, я спасена! Бегу к ней со всех ног и, чуть не плача, бросаюсь в распахнутые объятия.

Хоть одно знакомое лицо в этом громадном котле, наполненном презрением и холодностью. У Машки бабушка живет в поселке, откуда я родом. Там мы и познакомились. Машка не слишком любит деревенские виды и копаться на огороде, но занятые родители привозят ее к бабушке каждые каникулы. После переезда в город я позвонила подруге и рассказала о новости.

Машка пообещала помочь мне… Как там отчим сказал? О, адаптироваться!

— Сейчас Швабра притащится, давай в темпе! — Машка хватает за руку и тащит в класс. — Садись тут и не высовывайся, пока не скажут.

Мне достается место на задней парте, рядом с каким-то прыщавым пацаненком, лениво перекатывающим во рту жвачку.

— Кто такая Швабра?.. — интересуюсь у него заговорщическим шепотом.

— Ща узнаешь! — ржет он, запрокинув голову.

Давится жвачкой: приходится постучать ему по спине, чтоб отпустило.

Вдруг в классе воцаряется мертвая тишина. Слышно, как гудит кондиционер и жужжит под потолком муха. Со стороны доносятся тяжелые шаги, и все ученики 9 «А», к которому я теперь принадлежу, вжимают головы в плечи.