Хозяйка сначала ругалась, потом и вовсе даже ушла, очевидно — к своему этому… женишку. А его , значит, бросила. Ну конечно. Драконы  — народ терпеливый. Очень, очень, очень…

Болел затоптанный хвост, эта шлея не давала вздохнуть полной грудью, хозяйка исчезла. А в довершение бед эта наглая рожа Янек попытался сначала надеть ему на морду уздечку, потом совал в зубы железный прут. А потом и вовсе вдруг сунулся к носу Гвидона с каким-то там прутиком… замахнулся и шлепнул по чувствительной ноздре своим этим… орудием пыток. Все — с этой минуты долготерпеливые драконы в Гвидоне закончились. Вселенская мудрость иссякла, засохла и выветрилась. Остались в нем только лишь Оркины. Беспощадные монстры морские, властелины океанов, суровые, безжалостные и свирепые. Мамочка, я иду.

Жуткий рев огласил всю округу, деревья пригнулись. Это было только начало. Они все еще просто касаток не видели. Гвидон набирал воздуха в легкие. Мужчины давно все попрятались, но рассвирепевшего  морского дракона уже было не остановить.  

— Хы-ы-ы! – первым же выдохом он спалил всю стерню до травинки, до корочки, как напалмом прошел. 

Очень понравилось. Одним сильным движением сбросил всю сбрую (только проклятый ошейник остался), развернулся и снова вдохнул.

—  ХЫ-Ы-Ы! — половина поля была готова к посеву. 

Экологично, удобно и чисто, полоть даже не надо. Или сено не надо пропалывать? Нужно будет погуглить.. тьфу, где и как? И о мысли о своем мире, возможно навеки потерянном, о всех его бедах, драконье пламя внутри запылало с новой силой. Еще немного, и Гвидон спалил бы вообще всю округу. 

— Не-е-ет!— через черное, выжженное дотла поле к нему буквально летела  хозяйка. Растрепанная, чумазая, спотыкаясь и падая, она еще что-то кричала, наверное, будет ругать. Ну и пусть. Главное — бросила этого своего остолопа и несется теперь к нему, к хвостатому. Хорошо хоть без полена. 

Что там она кричит? О, небеса, остановите мгновенье! Она прекрасна!

Дашка орала как резаная во всю силу легких, совсем немного уступая своему дракону, буквально в десяток децибел. Она неслась на мучителей своего дракона с кулаками и вопила:

— Не сметь его трогать! Убью всех, только попробуйте, твари! Я вас! Я вам! Да я вами!

Заботливая хозяюшка Дашенька.

— Дара, да забирай ты свое чудовище, он вообще дикий как волк!

Она наконец добежала до дракона, быстро ощупала его морду, мельком глянула на упряжь, развернулась воинственно, руки в боки и опять заорала:

— Я вам доверила самое дорогое! А вы что? Вы его чуть не замучили! Издевались? Иди ко мне, мой хороший!

И “хороший” стал снова драконом. Мудрым и терпеливым, опция “Оркины” выключена. Положил буйную голову под ноги Дары, всем своим видом демонстрируя послушание и смирение. Спустил наземь крыло, приглашая хозяйку на спину. Та важно залезла на своего чешуйчатого зверя, даже поводья не взяв, лишь хлопнула его по спине: 

— Домой, милый. Нам больше тут делать и нечего. 

Собственно, теперь тут всем до следующего года больше делать было нечего. Те, кто уже успел покинуть укрытия, немного поджаренные, но в целом не пострадавшие, не смогли удержаться от одобрительных кивков и даже аплодисментов.  Точно —  нечего, пусть подальше убираются оба этих монстра. И полоумная Дарьянка, и ее драконище. 

Гвидон важно развернулся, напоследок лукаво пустив дым из ноздрей, чем заставил молниеносно попадать всю публику, закрывшую головы шляпами, и потопал неспешно до дому, мысленно напевая бравурный мотив “Варшавянки”.

8. 8. Купаем дракона

Дара умаялась невозможно. Вся потная, грязная, местами даже вонючая, она раздраженно вытаскивала сено из волос и шепотом ругалась – фигурно и  непотребно. Гвидон некоторых слов не слышал вовсе, хотя думал, что его словарный запас после общения с пленившими его разбойниками пополнился очень даже внушительно.