— Ты одна на меня с Ульяной напала, а про братьев твоих я, вообще, молчу. Можешь! — голос Златы стал похож на команды Контузова.

— Могу, — покаялась я, — но не хочу.

Внутренний голос подсказывал, что препирать ректора к стенке необходимо в большой компании и с внушительным перевесом сил.

— Мил, давай не будем продолжать этот бессмысленный спор. Хватай Иванова за грудки, потряси его хорошенько и как гаркни: «Что это было?». Во-первых, он в шоке извинится, и во-вторых, покажешь ему, кто у него суженая, чтобы никому лишнему не улыбался.

После первого оборота Волкова приобрела звериные замашки и стала уважать физическую массу и критический удар. А еще у нее у самой были незакрытые гештальты, связанные с настырным, но невероятно вежливым и спокойным поклонником.

Смирившись, что она мне не помощник, покинула комнату общежития. Хорошо бы отыскать Бабу-Ягу, в прошлом году она была в схожих обстоятельствах. В чем ее только не обвиняли, кроме, конечно, неприличного поведения. Зато все равно своего куратора покорила. Чувствую, мне просто надо постоянно влипать в истории, и все само собой образуется.

Придуманный наскоро план мне не нравился. Неприятности, они для ведьм, а приличные, разумные русалки в болото неурядиц не вступают.

На улице было тепло, даже жарко. В кармане пригрелась Амфитрита, предпочитая помалкивать. Где-то неподалеку я слышала мурчащего Бориса. Близился вечер, но солнце над Тридевятым царством и не думало садиться. Лето, студенты с трудом воспринимали необходимость в учебе и дисциплине.

Краем глаза я заметила столпотворение из ребят. Присутствовали одни парни, поэтому я приближаться не стала. Викинг Марк, Максим, Богдан Яколевский — мои однокурсники о чем-то переговаривались с новоприбывшими русалами. Смеялись, пожимали друг другу руки и что-то передавали. Присев на лавочку, под сень кроны живого дерева, я с грустью смотрела на них.

— Ты чего кручинишься? — впрыгнул на лавочку полуживой кот.

— Эй, — раздалось из кармана. — Наперсница у Милы я. Иди к своей хозяйке.

Фыркнув, вытащила ракушку и положила около себя. Не потерявший кошачью грациозность Борис, принюхался, поморщился, чихнул и после спросил:

— А можно я ее съем?

— Попробуй, молодец, — клацнула тугими створками Трита. — Косточек захотел лишиться?

Помня, что он уже лишился шерсти и души, кот вздыбился.

— Придурошная, они все мои хозяйки, я за всех в ответе.

От его слов я умилилась и прервала ссору. Перебив фамильяров, указала на ребят.

— Как думаете, чем они занимаются?

Выглядели все довольно подозрительно, постоянно оглядывались, крутились, явно нервничали.

— Могу разузнать, — предложил Борис, — вдруг новый заговор?

— Нет, не стоит, — я вяло отмахнулась.

Не походила их свалка на тайное собрание сопротивления. И кому сопротивляться? Граниту науки?

Наслаждаясь погодой, прикрыла веки, наслаждалась вечером, радуясь, что первый день обошелся без домашних заданий, плохих оценок и наказаний, но мое ликование внезапно сменилось смятением.

— Мила Валерьевна, — к корпусу спешно подходил Марсель Андрианович. — Рад вас видеть. Не хотите ли пройтись?

— Князь, — растянула я, отметив за спиной его вездесущего секретаря. — А разве у преподавателей сейчас не время ужина?

— О, очень мило, что вы беспокоитесь, но в мои года последний прием пищи лучше пропускать. — Он одернул пиджак, идеально сидевший на его подтянутой фигуре. — Так, что, побеседуем? Не придется заранее ко мне приходить.

Вот что-что, а умение обольщать барышень у Мореславского не отнять. У меня завтра первая пара с ним, пришлось бы вставать ни свет ни заря, а он сам все на вечер перенес. Душка.