Хотелось съязвить, уколоть, но мне настолько опротивело его недоверие. Я больше скажу, если на территории что-то происходило, то априори были виноваты жители нашей комнаты. Либо Ульяна, она Баба-Яга, ей по магии положено, либо Злата, испытавшая недавно первый оборот в волчицу, либо я, просто потому, что красивая.

— Нет, не пыталась, — проговорила серьезно. — Он уже к отцу приехал со сватами. Поверите мне или нет, но отправляться в Средиземноморское княжество не желаю, оно слишком далеко. И учиться хочу, но меня-то никто не спросит.

— Мила, — выдохнул с облегчением ректор. — Если за этим дело стало, я с вашим отцом переговорю.

— Попробуйте, — вяло пожала плечами.

Да, Валерий Осипович рад, что его дочь на особом счету, но между выгодным замужеством и призрачной карьерой, для дочери он выберет первое.

— Тогда, — начал Дмитрий Игоревич, — перестаньте Марселю улыбаться. Не надо его планам потворствовать. Вы девушка видная, привлекательная, — от его фраз сердечко пуще прежнего забилось, — можете не осознавать, какое влияние на мужчин производите. Может, вы не замечаете, но сами виноваты в свершившемся.

А вот здесь пришла моя очередь злиться. Все комплименты коту под хвост.

— Вы, что, обвиняете, что я случайно знаки внимания князю оказывала? — взбесилась я. — Что сама его на эту мысль навела?

Ох, идиот. Как мне надоело бороться с мужской безответственностью. Чуть что, во всем виновата миловидная девушка, а не столетний князь, приударявший за каждой юбкой. Пусть ректор на себя посмотрит. Он тоже, когда улыбнется, в себя всех первокурсниц влюбляет.

Разъярившись, дернула ручку сумки и выбежала из корпуса.

5. Глава 4

Мила

Когда женщина обижена, она способна на все. На любые, самые страшные поступки. Единственное, что ей не подчиняется, это здравый смысл, житейская мудрость и интеллект. Предчувствуя, что в своем состоянии я могу что-нибудь навертеть, строго шла в сторону комнаты.

Распахнула дверь, ворвалась внутрь, с силой захлопнула створку и уселась на кровать.

— Пояснения будут? — выгнула бровь Злата.

К сожалению, Ульяны в данный момент не было. А оборотница просто не способна выказывать сочувствие.

— Иванов... сволочь, — немногословно пожаловалась я.

— Ааа, — понимающе кивнула Волкова. — Они все такие, но хотелось бы получить контекст.

— Чтобы ты надо мной издевалась?

— Нет, я же не изверг, — отмахнулась Златка, — чтобы ты мне в жилетку поплакалась, глупышка.

В жизни бы не поверила, что буду рыдать в шерсть облезлой оборотницы, но я полагала, а судьба располагала. В глазах мгновенно соленые капельки образовались, я всхлипнула... один раз, другой, а потом и вовсе дала волю слезам. Царевны тоже плачут.

Рыдала и, задыхаясь, рассказывала, в чем меня брыдлый блондин обвинил, совершенно незаслуженно, между прочим. Волкова тоже опешила, не ожидала, что я слабину дам, эмоции распущу.

— Мила, — погладила она меня по волосам, — а тебе в голову не приходило, что это обычная ревность?

— Ревность? — в очередной раз всхлипнула я. — С чего бы? Он от меня нос воротит с первого дня моего обучения.

— Так возьми его и спроси напрямую, — решительно произнесла подруга. — Тварь ты дрожащая или русалка настырная?

— Я? — невольно задумалась, к какому подвиду отношусь. Я раньше никогда скромностью не страдала, но отказы Дмитрия Игоревича больно ударили по самооценке.

— Русалка, наверно. А ты будешь рядом?

Если принимать гипотетическую казнь, то хотя бы не одной, а с соратником.

— Серьезно? — скривилась волчица. — Чтобы свечку подержать?

— Но я не могу сделать это одна.