«Все-таки идиот», — тихо выдохнула София, напрягаясь еще больше ожидая кровопролития. Ройстон, похоже, тоже боясь побоища, вмешался:

— Господин Нисканен, прошу вас…

Расмус оборвал его взмахом руки, и тот, как ни странно, замолчал.

Оборотень подошел к барону. Ему, чтобы быть со стариком на одном уровне, пришлось немного присесть, упираясь руками в колени. Однако даже так Рас нависал над бароном.

— Ты лжешь, — спокойно и уверенно произнес Расмус.

Остальные оборотни, безоговорочно веря сказанному, тут же расслабились. София едва заметно нахмурилась от столь резкого перепада всеобщего настроения. Она посмотрела на Ройстона, для которого, судя по складке между бровей, подобная метаморфоза тоже не прошла не замеченной.

Ферес стал краснеть и часто возмущенно дышать.

— Да как ты смеешь…

— Ты лжешь, — уже громче подтвердил Рас. — Лжешь, что убивал оборотней, лжешь, что честно служил империи. Ты вообще хоть кого-нибудь убил за свою никчемную жизнь?

— Конечно, я убивал! — верещал барон. — На службе без этого…

— Снова лжешь, — все так же спокойно перебил его Рас. — Ты не то что оборотня, вообще никого не убивал. Ну хоть про службу в двести лет не врал. Хотя мне очень интересно, как за столько лет ты умудрился никого не убить? Прятался во время боя? Притворялся мертвым, пока все не закончится?

Ферес покрылся красными пятнами, а его глаза были раскрыты столь широко, что он теперь походил на жабу.

Расмус же выпрямился.

— Хм, а вот сейчас уже я соврал. Мне ни капли не интересно, что трус и лжец делает во время боя.

Втянув носом воздух заметно скривился и, отойдя от барона, сел в скрипнувшее кресло с таким видом, словно одет он был в щегольский фрак, а не в одни штаны. Пыльные голые ступни добавляли образу «шарма».

— Ве́рхом всех ваших несомненных достоинств является абсолютно наплевательское отношение к безопасности вверенных вам женщин. Вы даже не поинтересовались, почему ваша невеста в таком виде.

«А ведь и правда», — подумала Софи. Барон даже не спросил, что с ней случилось и почему она так выглядит. Возможностей, до того как он стал распаляться из-за присутствия оборотней в его доме, было предостаточно. Тут же в голове всплыли слова стражников об армейской жизни и принятой негласной дележке всего, что попадает в руки.

Мог ли барон приказать совершить подобное или это была их личная инициатива? Делить армейских девок — тут все понятно, но она-то его будущая жена, да еще и не тронутая.

Мысли скакали в голове испуганными зайцами, пока она всматривалась в морщинистое лицо и пыталась додуматься до разумного объяснения. Ну не мог же он в самом деле приказать стражникам подобное?

Она перевела взгляд на Расмуса, который, как оказалось, все это время смотрел на нее. И похоже, тоже пришел к подобным выводам.

— Это вы приказали своим стражникам изнасиловать Софию? — бросил он в лоб барона вопрос без всяких приукрас.

Лия рядом тихо ахнула и вцепилась свободной рукой ей в предплечье.

— Ничего я не приказывал! — проверещал Ферес так, что снова захотелось прикрыть уши.

Расмус встал и уставился с высоты своего роста на трясущегося и сморщенного, словно изюм, барона. Презрение на лице оборотня было столь явным, что ему даже не пришлось говорить, что барон снова солгал.

— Трус, лжец и ничтожество, — каждое слово Рас забивал, словно гвоздь, и недоуменно добавил: — Как можно отдать свою женщину другим?

Вопрос он задал риторический, но барон, видя, что терять ему уже нечего, ответил, разбрызгивая слюну:

— А на кой она мне девицей сдалась? Так и верещать меньше будет в брачную ночь, и солдатики лояльнее ко мне.