Уроки этикета тоже забросил после того, как все оборотни от скуки стали на стены лезть. Буквально. Ингрид в первый же день вылезла через окно на крышу и просидела там до вечера.

Злила она неимоверно. Рас успокаивал себя мыслями о том, что поступил правильно. Он постоянно прокручивал в голове их диалог. Ингрид никогда ему не нравилась, и он очень удивился, когда девушка подошла к нему и попросила взять с собой. И он бы посмеялся над ней и отправил домой, если бы она не показала свое отчаяние и разбитость.

— Пожалуйста, Расмус, — произнесла тогда Ингрид тихо и с надрывом, — я не могу здесь оставаться.

Не надо иметь много ума, чтобы понять, что именно стало причиной ее хандры. В тот момент Рас понял, что она действительно любила Видара. Пусть странно и по-своему, но любила или по крайней мере искренне так думала. И наблюдать за счастливой парой, вернувшейся с того света, ей было, понятно дело, тяжело.

Она раскрылась тогда, показав, как страдает, и он, наверняка на волне удивления, не иначе, согласился.

А потом вернулась обычная Ингрид.

— Когда мы приедем? — прозвучало плаксиво со стороны пола.

Рас выдохнул сквозь зубы.

— Сорок четыре, — тут же откликнулся Ларс.

— Осталось совсем немного. Сумерки не успеют опуститься, как мы достигнем города, — ответил Ройстон, казалось, в тысячный раз, а не сорок четвертый.

Чувствуя приближающийся нервный тик, Рас резко встал, хрустнув шеей.

Напряглись все. Особенно Ингрид.

Заметив это, он хмыкнул себе под нос и, схватив один из стульев, поставил его спинкой к открытому окну. Сев на него, он уставился на проплывающие мимо деревья и спиной почувствовал, как градус напряжения уходит.

Странная дорога и странный путь. Широкий каменный тракт, на котором и два таких монстрах на колесах спокойно разъедутся, был абсолютно пустым. За все время они не встретили ни кареты, ни повозки, ни даже простого всадника.

Сменялись только пейзажи. Иногда вдалеке мелькали деревни и шумные, пыльные и забитые повозками дороги. От разглядывания стволов рощи и пляшущих теней его отвлек странный звук. Рас прищурился, пытаясь вглядеться в даль между деревьев.

— Я тоже это слышал, — прозвучал над плечом тихий голос Дага из Восточной деревни, который подскочил со своего угла и напряженно вглядывался в рощу.

— Подумаешь, птица прокричала, — лениво растягивая слова, сказала Ингрид.

— Не птица, — напряженно пробормотал Даг, с прищуром всматриваясь в рощу.

Их троих отобрали не просто так. Расмус чувствовал ложь, это была его особенность. У Дагфина превосходный слух, острее, чем у любого оборотня. Кьял отличился тонким нюхом; он постоянно носил повязку, закрывающую лицо от носа и ниже. Как он с таким обонянием живет в Южной деревне, промышляющей рыболовством, — загадка.

Поэтому, если Даг говорит, что это не птица, значит, не птица.

Высунувшись из окна, Рас принюхался. Звук доносился из рощи, и ветер, как назло, дует в ее сторону, не учуять. Может, крестьяне что не поделили? Или просто кто оступился и скатился в овраг? Без разницы.

Рас успел расслабиться и отбросить ненужные мысли, располагаясь поудобнее на стуле, как снова прозвучал крик. Женский. Высокий и отчаянный.

Теперь его услышали все и подскочили с мест. Кроме Ройстона.

— Что происходит, господа? — с легкой паникой произнес он, наблюдая за напряженными оборотнями.

Не обращая внимания на помощника принца, Даг тихо сказал Расу:

— Женщина. Кричала о помощи. Вмешиваться будем? — коротко и по существу.

С одной стороны, если в Креасале властвуют разбойники, это проблема императора, а не их. С другой стороны, кричала женщина, которой нужна помощь. С третьей — им ни к чему высовываться, да и лишние проблемы не нужны.