Марат бы меня поправил, сказал, что люди запоминают не голос, а тембр. Ту особую окраску, которая складывается из тысячи мелочей: от строения носоглотки до количества выкуренных сигарет. Марат много курил, всегда. И ел мороженое. Я поражалась, как можно так легкомысленно относиться к самому ценному, что у тебя есть? Впрочем, он ко всему относился легко. И сейчас мне кажется, в этом и была его мудрость. Он уже тогда понимал, что нам ничего не принадлежит. Талант, голос, слава – всё дано на время, и исчезнет так же, как когда-то появилось. И нет смысла чахнуть над иллюзорным златом, надо наслаждаться каждой прожитой минутой. И пока его коллеги наматывали шарфы вокруг драгоценного горла и требовали горячий чай за кулисы, Марат грыз (именно грыз, он любил откусывать большие куски!) мороженое и запивал ледяным молоком прямо из холодильника.

– Пока голос есть, от пары эскимо он не пострадает. А если его уже нет, никакой чай не спасёт, – часто повторял он.

Коллеги по сцене обижались.

Я настолько не разделяла Марата и его голос, что однажды, присутствуя на записи передачи с ним, испытала настоящий шок, когда Марик стал рассказывать о рождении голоса. Он так и назвал этот период собственной юности – рождение голоса. И по тому, как он закуривал новую сигарету от предыдущей, как непрестанно двигались его длинные пальцы по гладкой столешнице, будто бы аккомпанируя рассказу, я понимала, насколько затронутая журналистом тема для него важна.

***

Марат осторожно выглянул из-за дерева и убедился, что калитка закрыта, а большой навесной замок на ней защёлкнут. Значит, он всё рассчитал верно. Бабушка уходила на рынок в половине десятого утра каждую среду и пятницу. Тётя Айшат, мама Рудика, уже несколько раз говорила, что холодильник – не роскошь, а необходимость. Рассказывала, что теперь ходит за продуктами всего один раз в неделю, а готовит на несколько дней вперёд. В их жарком климате никакие погреба не спасали, зато появившиеся недавно холодильники быстро завоевали любовь хозяек. Но дедушка Азад оставался верен себе: отказался даже вставать в очередь на покупку чуда советской промышленности. Марат не сомневался, в их доме холодильник появится в самую последнюю очередь, но сейчас ему это было только на руку.

Ходит бабушка медленно, до рынка ей добираться минут двадцать. Там пробудет не меньше часа: Гульнар-ханум очень придирчива, она сначала обходит все ряды, присматривается, приценивается, и только потом покупает. Наверняка остановится поболтать с кем-то из знакомых. Ещё двадцать минут на обратную дорогу. Итого у Марата в запасе около двух часов. Или два прогулянных урока.

Замок на собственной калитке он отпирать не стал, легко перемахнул через забор. На случай, если бабушка вернётся раньше, чем он рассчитывал. Пока она провозится с калиткой, он успеет смыться через окно в своей спальне.

Главное, чтобы не заметили соседи и не рассказали бабушке. Один раз можно соврать, что вернулся домой посреди учебного дня за забытой тетрадью или нотами. Но авантюру Марик затеял не на один раз, и не на два.

Марат быстро обошёл дом, наглухо закрывая все окна. Если соседи услышат, чем он занимается, будет ещё хуже. Слышать не должен никто.

На кухонном столе он заметил миску с маковыми коржиками. Бабушка напекла с утра, его любимые. Сразу захотелось есть, но Марик мужественно прошёл мимо. Нельзя терять ни минуты, времени и так мало.

Зашёл в свою комнату, присел на корточки и выудил из-под кровати коробку. На крышке его рукой размашистая надпись «Ноты и партитуры». Обманка, прикрытие на случай бабушкиной особо тщательной уборки. Впрочем, сверху там действительно лежали ноты, а вот под ними его самая главная ценность. Три пластинки с итальянскими песнями.