— Я не могу здесь… Это не моя квартира.

— Пакуй кошку…

— Нет… Я договорилась с Лерой на завтра. И… Я обещала съездить к родителям. А тебе нужно позвонить Кате и сказать, что девка тебя кинула…

— Воскресенье вечер? — проигнорировал он выпад про Е.П. — Понедельник у меня выходной.

— После Кати я брезгаю…

— Не будет никакой Кати. Будет прогулка с маленькой Катей. У неё и мать Катя… И фамилию они, типа, не меняют, все в роду Екатерины Петровы. Впрочем, она и замужем не была. Жила у него. Потом он откупился.

— Зачем ты это мне рассказываешь?

— Не будет Кати. Будет Лида. На Катю у меня не стоит, честно. Не в моем вкусе. Искусственная она, все подделано, все подмазано…

— Скажи, что ты с ней не спишь?

— Сплю. Иногда. Когда попросит. Завтра не попросит. Ей это не особо нужно. От неё не пахнет женщиной, от тебя пахнет.

— Это Версачи. Кристалл.

— Хватит передергивать слова. Ты поняла, о чем я…

Он поймал мои губы. И язык… Затем снова губы. Никакого напора. Ждёт его от меня. Не дождётся. Проймы у платья глубокие, но подмышки уже мокрые…

— Федя, прекрати!

Я толкнула его легонько и отвернулась.

— Лида, чё это такое?

Дурак, что ли?

— Федя, хватит! Увидел реакцию. Доволен?

— Я спрашиваю, что у тебя за бант на жопе?

Я обернулась. Не с улыбкой, а с растерянным выражением лица.

— Это пояс, — показала я на перекрученные волны на талии и животе.

— Лида, ты охренела? Ну какой может быть бант на жопе?

— Слушай, это дорогое французское платье…

— Это бант на жопе. Не понимаешь? Тебя мальчики за косички не дергали? Бантики не развязывали? Или ты не ходила в детстве с косичками?

— При чем тут косички? Федя, ты чего?

— Как за этот бантик, скажи, не дёрнуть? Это как хвост Иа на двери у совы!

— Федя… — не могла сдержать я улыбки на беспомадных губах.

— Да каждый мужик захочет дёрнуть тебя за этот бантик. Чё ты, элементарной мужской психологии не понимаешь? Все только и будут что смотреть на твой зад. Ты этого добиваешься?

Все, капец…

— Черти что и на жопе бантик…

— Сбоку… — поправила я тихо, еле сдерживая смех.

— Это у других сбоку, а у тебя и у ослика Иа на жопе.

— В мультике на хвосте бантик разве был?

— Ну давай ещё погугли мультик… За полчаса до выхода! Лида, живо найди нормальное платье!

— Оно самое нормальное! Я не буду брать Леркины платья!

— Так… Где они? Там, на диване?

Все, писец пришёл… И платьям, и мне!

— Федя, перцы!

— В жопу твоё старое платье! И ропу-вьеху туда же!

Я побежала следом. В тапочках легко бегается.

— Ты не имеешь права брать чужие вещи! — выкрикнула я в его прямую упрямую спину. — Они на продажу.

Давыдов не обернулся.

— Если мне что-то приглянется, я куплю, не переживай.

— Даже цену не спросишь?

— Всяко меньше кольца с бриллиантом.

— Зато дороже друзей.

Я обошла его и встала напротив у стены, прижавшись бантом к дверному косяку. Мне стало интересно понаблюдать за выражением его лица. Как оно меняется, но оно не менялось. Ничего не нравится? Это же эксперимент. Это же тот козел, который будет платить за Леркино творчество. Он не хочет идти с бабой с бантиком, но и эти платья ему за даром не сдались. Что же ему нравится на бабах?

— Федя… — позвала, и он поднял на меня глаза, швырнув очередное платье в соседнюю стопку. — Тебе платья не нравятся или как буду я в них выглядеть? У меня на телефоне есть фотки рабочих моментов. Ну, ты сможешь представить меня в этих нарядах.

— Валяй.

Он протянул руку, но мне пришлось сначала сходить к роялю, а он так и стоял с протянутой рукой — как кто-то фончик положил в его протянутую руку… Я не молила о его любви, но мне хотелось, чтобы хоть что-то ему понравилось, иначе… Лерку не ждет успех.