— Перцы…

— Давай. Терпеть не могу грузинскую еду.

— Это испанская. Ропа-вьеха.

— В жопу въехал…

Ну ведь козел… Издевается! Не успокоится с бампером!

— Старое платье по-испански, так называются обыкновенные фаршированные перцы… Пошли на кухню.

Она большая, прямоугольная. Оставила гостя в части, превращённой в столовую. Сама пошла в квадрат с холодильником. Бросила два перца на одну тарелку.

— Это на двоих? — заметил глазастый.

— На одного. Я не буду портить макияж. И вообще я уважаю грузинскую кухню.

Он встал со стула, двинулся к микроволновке, которую я только-только включила на пять минут. Какая-то маленькая у нас кухня. Или Давыдов такой большой? И руки… Большие и загребущие.

— Что ты делаешь? — я уперлась ему в грудь, но скала не сдвинулась с места, а только придвинула меня к столешнице.

— Не хочу, чтобы наш первый поцелуй случился на людях.

— Что первый?

Я все слышала. И он не думал повторять. Решил наглядно показать. Но я отдернула губы, как только они соприкоснулись с его губами.

— У меня макияж…

— Нет у тебя никакого макияжа. И даже если он у тебя есть…

Стиснул уши — зачем они мне, если он не собирался давать никаких объяснений своим действиям. Схватил мои губы с такой силой, чтобы я на этот раз точно не вырвалась. Скользнул языком по зубам, и я пустила его внутрь для забытых забав. Даже руки подняла, сдаваясь. Правда только до его шеи, а он спустился вниз по бедрам, ища окантовку подола халата. До платья не дошёл: я наступила тапком ему на ботинок — понял, отпустил чёрный атлас, но не губы. Хотя они и мешали ему вырывать мне язык…

— Змеиного яда не осталось? — прижался он к моему лбу своим горячим.

Но лишь на секунду. Ответ ему не был нужен: он принялся искать остатки желчи на моей нижней губе. Его не устроил ее размер и цвет. Решил сделать ее красной и припухшей. Так и будет, если не оттолкну, если не совладаю с руками, которые притянули его ко мне. Со своими собственными руками. И уже не моими. Перестали подчиняться разуму. Но чувств никаких нет. Инстинкты одержали победу.

— Федя…

Я хотела сказать «прекрати», но не успела: теперь он подгонял верхнюю губу под размер нижней и наконец, сомкнув их вместе, отпустил, и они раскрылись с диким смехом, точно розовый бутон…

— Что смешного? — держал он по-прежнему руки на моей талии, скрутив валиком халат.

— Ты всегда с секундомером целуешься? Пять минут прошло…

— Давно… Она уже минуту пикает, глухня! Но как бы рекомендуют сразу из микроволновки еду не брать… Лида, вот какого черта ты ночью не пришла ко мне? Ужасно спать с одной подушкой… Нужно с двумя.

Его руки поднялись к вороту и принялись расстегивать на халате пуговицы.

— Покажешь Эйфелевую башню? Хотя бог с ней… Твин-пикс меня больше интересует.

Халат соскользнул с плеч. Платье без рукавов, хоть и не на бретельках. Руки горячие, моя кожа ещё горячее.

— Федя, у нас полчаса до выхода.

— Опоздаем. Скажем, пробки…

Он бросил халат на столешницу и подтянул вверх волны юбки…

— Ва-тан, — процедила я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, что наружу рвутся непростительные звуки согласия.

— Ну почему? Лида, ты же хочешь этого… Ты офигенно целуешься…

— Я даже не ответила на поцелуй…

— Ты даже не ответила на поцелуй, а у меня уже трусы мокрые. И скажи, что не так…

— Проверять не буду…

— А зря…

Он схватил мою руку и прижал к паху.

— Зачем ты целовалась со мной? Ты садистка?

— Это ты со мной целовался, а я ждала, когда загудит микроволновка…

А она гудела. Мы так и не открыли дверцу. Он не отпускал мою руку, и вибрации его тела передались моему. Я выдохнула, тяжело. Скрыть своё состояние я бы и не смогла…