Я ее увидела, как только вошла. Теперь походкой манекенщицы дойти до перил и не отпускать их до самого верха.

— А где взять халат? — спохватилась я на середине лестницы и поняла, что Давыдов все это время не сводил с меня глаз.

— В шкафу в ванной. Там же лежат полотенца. Даже тапочки есть. Правда, мужские…

— Спасибо.

Квартира обставлена минималистстически — можно шептать, а тебя и на втором этаже из-за эхо услышат. Ну, хотя бы шаги по лестнице не скроешь даже от самого нечуткого уха. Но я ничего не услышу. Нечего слышать! Хотел бы раздеть — пошел бы самолично показывать, где этот душ для души.

Черт… Тут же лофт — с лестницы и сразу в спальню. С кабинетом тоже никакой перегородки. Это, наверное, чтобы об стену головой не биться из-за какой-нибудь нерешаемой проблемы.

Кровать есть и больше ничего. А что еще ему нужно? Да и кровати нет — матрас на деревянной доске. Белье черное — чтобы не менять неделями? Нет, чтобы девственная кровь не была видна. Вдруг он девок в жертву богу Удачи приносит…

В кабинете столик на железных ножках, монитор в половину стены, кресло и… гамак. Черный. Хороший контраст с красной кирпичной стеной. Тронула рукой — не обои, настоящий кирпич. И у него рожа кирпичом. И хорошо — я же его машину трахнула… Хоть и не виновата. Чертов искусственный интеллект! Наверное, заслушался наших задушевных пьяных бесед и начал тормозить, как и сам хозяин Ренджа.

Где здесь ванная? Заглянула за кирпичную стену — гардеробная. Обошла с другой стороны и попала по назначению. Боже… Обхохочешься — рядом с душевой кабинкой ванна задернута белой занавесочкой с изображение голой бабы — силуэт, точно в журнале мод. Боже, поделка с Алиэкспресс на ярмарке тщеславия…

Лида… Успогойся, гнусавым голосом произнес мой внутренний разъяренный. Снимай коллекционное платье, смывай липкий пот, закутывайся в махровый халат — белый, точно саван. И сигай в черный гамак.

Стоп. Мы пиццу заказали. Я не подписывалась на лечебное голодание. Я подписалась побыть шофером… Ну, хреновый из меня шофер… Согласна. Бампер помять в первый же час… Все претензии к производителю, а не ко мне.

Господи, как я хочу спать… Пусть даже в гамаке. Только не с Давыдовым.

Ну действительно, не станет он клеиться к девушке своего водителя. Хоть в этом Хруслов, кажется, оказался прав. Или я просто не во вкусе дяди Федора… А все равно, блин, душа в пятках.

Вызвалась помочь, называется… Хруслов козел, так его босс в кубе козлина… А я дура в геометрической прогрессии — могла бы догадаться, что это работа не на вечер, а до утра… До утра в гамаке. Хотя если попрошусь на кровать, не откажет.

Не попрошусь.

8. Глава 8 "Мерд и другие нехорошие слова"

Лерка не права — клин клином, это не тот случай, когда одного козла через другого забываешь. Давыдов не вариант, он избалованный женским вниманием циник. Лигоцкий был просто маменькиным сыночком. Мамочка сказала послать Лидочку, он и послал, не задумываясь…

Мерд! Это по-французски субстанция, в которую я стараниями Хруслова вляпалась. Мерд — еще и французское ругательство, которое я использую во всех непонятных ситуациях. Как нынешняя, к примеру. Стою перед огромным зеркалом в чужой ванной комнате и понимаю, что платье мне не снять. На часах нет десяти: еще можно позвонить его хозяйке и сказать: прекрати, Лерунчик, на тканях экономить!

Ну что ж — буду спать в платье, а завтра пусть распарывает швы… Швея-мотористка! А я сегодня шоферня… И завтра ей буду с самого утра! В том же платье! Кто мог предположить, что я познакомлюсь с господином Давыдовым таким вот дебильным образом. Да и вообще, что когда-либо с ним познакомлюсь. Оно мне надо было?