– То, что ваш недавно почивший родственник, страдавший старческим слабоумием, состряпал список дорогих побрякушек, не дает вам права вторгаться в дома лондонской знати и красть их драгоценности.

Кейт прижалась губами к вздувшейся шишке на его лбу.

– Но драгоценности нужно вернуть их законному владельцу.

Финн нахмурился.

– Вернуть, по-вашему, значит, украсть?

Кейт терпеливо улыбнулась.

– Вернуть – значит, вернуть. – Она убрала прядку волос с его лба и легонько прикоснулась кончиками пальцев к воспаленной коже. – Список вовсе не состряпанный, как вы выражаетесь, он подлинный. Дядя не мог придумать того, чего не было.

– Хорошо, докажите это.

Кейт подняла на него сапфировые глаза, в которых читалось желание. Финн ясно видел это. У него учащенно забилось сердце. Монти Туомбли, доктор-френолог, назвал бы его состояние приступом аритмии.

Его влекло к ее пухлым чувственным губам как магнитом. Финн не мог противостоять искушению и потянулся к Кейт, чтобы поцеловать ее. Воспользовавшись минутной потерей бдительности, Кейт вырвалась из его объятий, вскочила и отбежала к столу. Видя, что Финн не преследует ее, она уселась на свой стул и подцепила ложечкой черничное варенье.

– Хотите гренок?

– Нет. – Финн поднялся из кресла и стал расхаживать по комнате. – Кража – это серьезное преступление, в особенности если вы пойманы на месте его совершения. Вы когда-нибудь были в тюрьме Ньюгейт?

Кейт оторвала взгляд от варенья.

– У моего дядюшки украли множество драгоценностей. Но я сомневаюсь, что воры, которые это сделали, когда-нибудь окажутся в тюрьме.

Финн помолчал, разглядывая стоявший на полке томик стихов Китса, а потом снова заговорил:

– Почему вы не заявили о краже?

Кейт уронила серебряную ложечку в вазочку с вареньем.

– Я заявляла. Ко мне явился инспектор из Скотленд-Ярда и оформил документы.

Финн сел на стул и скрестил ноги.

– Этот факт будет нетрудно установить.

Он снял очки и спрятал их в карман.

В дверь постучали, и на пороге появилась седовласая женщина, должно быть, экономка.

– Может быть, у вас есть какие-то распоряжения, мисс Уиллоуби? – спросила она, с подозрением поглядывая на Финна.

Судя по всему, по дому уже распространился слух о странном посетителе, и экономка поспешила на выручку своей госпоже.

– Принесите, пожалуйста, еще одну чашку, миссис Меттл. И быть может, вы подберете какой-нибудь порошок из вашей аптечки, чтобы залечить ушиб на лбу мистера Ганна?

Миссис Меттл внимательно осмотрела шишку, украшавшую лоб Финна, а затем дотронулась до нее.

– Ой! – вскрикнул от неожиданности Финн. – Меня, конечно, до глубины души трогает ваша забота, но я как-нибудь обойдусь без вашей помощи.

– Нужно наложить компресс, – заявила экономка, не обращая внимания на его слова. – Спуститесь вместе с ним в кухню, мисс.

Кейт провела Финна по коридору, а затем они спустились вниз по черной лестнице в полуподвальное помещение кухни.

– Я вынуждена лечиться у миссис Меттл, поскольку пока мне не хватает денег на докторов… – рассказала ему Кейт.

– Пока? То есть пока вы не сбыли драгоценности?

Миссис Меттл усадила его на стул, намочила кусок чистой ткани в мыльной воде и приложила ее к ушибу. Рана сильно саднила, и Финн шумно втянул воздух.

– Это еще что! Вот сейчас вам действительно будет больно, – заявила экономка, откупоривая пузырек с какой-то настойкой.

Смочив этим зельем ткань, она прижала ее к ушибу, и Финн чуть не взвыл.

Кейт спрятала усмешку. Она не предпринимала попыток продать драгоценности. Более того, Кейт понятия не имела, как это сделать, с чего начать, к кому обратиться. Честно говоря, она рисковала, продолжая общаться с агентом Ганном. Она не имела права говорить ему, что драгоценности были всего лишь частью глубоко законспирированной операции. Вместе с тем ювелирные изделия из описи действительно когда-то принадлежали ее дядюшке, и Кейт требовалась помощь Финна для их оценки. Она надеялась, что Финн сведет ее с покупателем, который не будет задавать лишних вопросов.