— Слышь, Демьян, ты у нас опытный уже в этих делах с беременными, — выдыхаю тяжело, пытаясь хоть немного сбросить напряжение. — Подскажи, что они там любят? Чё-то необычное, может?

Суровый зависает на пару секунд, явно не ожидая от меня такого вопроса.

— Ты что, решил подмазаться? — в его голосе звучит усмешка.

— Она злая будет. Нужно немного градус сбить, — неохотно признаю, чувствуя, как по позвоночнику пробегает волна раздражения от осознания того, что приходится вот так вот изворачиваться.

Демьян негромко хмыкает, потом снова затягивается сигаретой и выдыхает:

— Да хер знает, у каждой по-своему. У Алины вот закидоны были пиздец какие странные. Клубнику со шпротами херачила. Представляешь, это дерьмо?

— Ты шутишь? — недоверчиво цежу, чувствуя, как от его слов начинает слегка мутить.

— Блядь, если бы. Потом ещё бутербродом с побелкой заедала. Говорила, что вкусно. Я пытался ей объяснить, что это странная тема. Потом была трёхчасовая истерика, что я жму для неё побелку. Вещи собирала. Короче. Потом ещё песок на балконе искала.

Хуею от его слов, пытаясь представить эту картину.

— Побелка, песок… Твою мать, как вы выжили-то?

— Ты главное близко к сердцу не принимай и просто выполняй приказы, — ухмыляется Демьян. — Им в этот период отказать опаснее, чем под пули лезть.

Сжимаю зубы, понимая, что теперь мой мир переворачивается ещё больше.

— Охуенные перспективы ты нарисовал.

— Привыкай, Шах. Добро пожаловать в новую жизнь.

Прикидываю в уме где поблизости строительный магазин. Побелка так побелка.

18. Глава 14.

Я как раз застилаю кровать, когда дверь комнаты приоткрывается, и на пороге появляется тётя Вера. На часах восемь утра, и я только двадцать минут назад встала. Ещё не пришла в себя, не выспалась и теперь раздражена настолько, что малейший повод может стать роковым для окружающих.

— Арин, там твой гость вроде как приехал, — произносит она нерешительно, глядя на меня с каким-то странным выражением на лице.

Я застываю с покрывалом в руках, мгновенно ощущая, как по позвоночнику пробегает холодок. Сердце внутри начинает тарабанить так, будто решило выпрыгнуть наружу. Паника охватывает меня за считаные секунды, мысли путаются.

Первым делом мой взгляд падает на подушку. Мысль вспыхивает моментом. Нет, нельзя так. Поддаться эмоциям сейчас точно не лучший вариант. Хотя бросить в него чем-то мягким и тяжёлым было бы очень заманчиво.

Быстро подхожу к зеркалу и тут же невольно кривлюсь. Моё лицо после сна всегда выглядит немного опухшим. Особенно досталось губам, которые припухают после сна так, словно я сделала себе неудачную инъекцию филлеров. Врач говорит, это нормально, беременные склонны к отёкам. Но сейчас это «нормально» меня совершенно не устраивает.

— Арин… ты бы вышла… — тётя Вера снова появляется на пороге, и в её голосе явно слышится растерянность.

Я совершенно не понимаю, в чём дело, и, глубоко вздохнув, направляюсь во двор, готовая встретить Шаха и высказать ему всё, что накопилось за ночь. Но, едва выхожу на улицу, как мгновенно замираю, непонимающе распахнув глаза.

Шах стоит у своей машины, с самым серьёзным видом выгружая оттуда какие-то пластиковые вёдра. Одно за другим, выставляет их на землю. На меня накатывает волна полного ступора и растерянности. Что он творит?

— Каид, ты… — голос звучит неуверенно и хрипло, а он лишь коротко поднимает голову, внимательно смотрит на меня и усмехается.

— Утро доброе, малыха. Вину заглаживаю.

Я стою, открыв рот, не в силах произнести ни слова, пытаясь понять, каким образом пластиковые вёдра связаны с искуплением его грехов.