Звоню Суровому, и он тут же сбрасывает. Бля, не подумал, они спят сто пудов. Сука. Телефон вибрирует буквально через минуту.

— Шах, ты ёбнулся в пять утра звонить? — голос Сурового звучит негромко и раздражённо, с едва заметной хрипотцой.

Тру лицо ладонью, выдыхаю тяжело:

— Бля, не подумал. Сорян, Демьян.

Он на секунду замолкает, затем устало вздыхает:

— Ладно, хер с тобой. Всё равно не спал, по времени кормление было. Считай, повезло тебе.

Хмыкаю, не удержавшись от подкола:

— Кормление? Ты сам справляешься, что ли?

— Иди на хуй, Шах, — отвечает он беззлобно, с лёгким смешком. — Ты позвонил-то зачем? Что-то случилось или просто нервишки пощекотать захотелось?

Снова растираю виски, не спал всю ночь. Но вместо того, чтобы завалиться домой и на пару часов отрубиться, гоню тачку к малыхе.

— Соскучился. Сам не звонишь. Вот проверяю, насколько у нас ещё тесные отношения, — усмехаюсь, выворачивая руль в сторону.

— Долбаёб, — лениво отвечает Демьян, но в его голосе слышится странная мягкость. — Но я тебя променял на кого-то поинтересней. Ты бы видел, как эта мелкая на меня пялится, когда бутылку ей даю. Глазами прожигает, аж мурашки по коже.

Он негромко смеётся, и у меня от его смеха что-то странное происходит внутри. Словно, сука, что-то цепляет, задевает до такой степени, что я даже дыхание на секунду задерживаю.

— Я с бутылкой тоже милаха.

В ответ парирую. Демьян ржать начинает.

— Ты бы мне пару месяцев назад сказал, что я добровольно буду ночью подскакивать, чтобы бутылки с молоком греть — я бы тебе башку пробил. А сейчас… сейчас, Шах, смотрю на неё, и в голову одна

мысль лезет: если кто хоть на шаг приблизится, я, блядь, на куски порву. И даже не пожалею ни секунды.

Замолкаю, сердце почему-то начинает биться громче, тяжелее.

Слышу, как Демьян снова вздыхает и цедит уже тише, почти шёпотом:

— Она мелкая совсем, а я уже понимаю, что жизнь за неё отдам и даже не задумаюсь.

От его слов внутри всё переворачивается, щёлкает какой-то тумблер, и до меня резко доходит, что ведь скоро и у меня будет точно такая же ситуация. Что скоро у нас родится ребёнок. Мой ребёнок. Маленький человек, который будет зависеть только от меня. И я понимаю, что буду чувствовать ровно то же самое, что и Суровый.

От этого ощущения меня накрывает волной паники вперемешку с чем-то острым и необъяснимым. Чувствую, как сжимаю телефон, чтобы скрыть дрожь в пальцах.

— Шах, ты там завис или заснул, блядь? — голос Демьяна выводит меня из ступора.

— Нет, просто задумался… — хрипло отвечаю, понимая, что он всё понял даже без моих слов. — Твои речи, как всегда, доводят до депрессии.

— Я подожду пока у тебя родится, потом обсудим, — саркастично хмыкает Суровый, явно довольный произведённым эффектом. — ты сам-то как, уже осознал?

— Пытаюсь, — выдыхаю, хмурясь и глядя на дорогу. — Пока не очень.

— Осознаёшь, — уверенно бросает Демьян. — Поверь, когда в руки первый раз возьмёшь, по-другому всё сразу станет. Мозги моментально вправятся.

Я сжимаю губы, чувствуя, как его слова заставляют нервничать. Потому что, сука, прав он на все сто процентов, и я это прекрасно понимаю.

— Ты как там сам? — Демьян меняет тему, голос становится спокойнее. — Слышал, на складе веселуха была?

— Да, пришлось немного развлечься, — хмыкаю в ответ, пытаясь сбросить напряжение. — Всё порешал. Товар у нас, люди живы. Но малыху подставил, должен был к ней вечером приехать.

Демьян негромко усмехается в трубку:

— Привыкай. Теперь придётся думать не только о своих движениях.

Его слова бьют по нервам, заставляя напрячься. Бесит, сука. Проповедник этот.