И всхлипнула. Я проклял все на свете и подал ей салфетку. Обычную, кухонную, на ней дед Мороз нарисован, Барби купила.

- А так знаете, хочется, чтобы топот детских ножек… я бы даже слова не сказала, если реветь будет по ночам. Я всегда могу посидеть если нужно куда, дело же молодое… И в конце концов, пинеток у меня уже сто восемнадцать пар, муж уже ругается…

И смотрит много значительно. А я, знаете, намёков в упор не понимаю, особенно таких вот. У меня даже мама внуков не просит. И вообще, не вломись соседка, мы с Барби делали… не детей конечно, а просто очень друг другу приятно. А теперь все, поздно, профукала ты свое соседское счастье и детский топот. А я отменный секс. Я пригорюнился, а соседка все говорила и ушла лишь через час.

Я за ней закрыл, стою смотрю на дверь Барби. Свет выключила, вообще делает вид, что её там нет, даже к соседке не вышла. Что мне, постучать и предложить портить нашу жизнь как раз с того момента, на котором остановились? Нет. Бог миловал, и вообще, все, что не делается – к лучшему. По крайней мере так хотелось думать. Вместо этого я смел останки космонавта и убрал игрушки с пола. А потом пошёл на кухню, прикрыв за собой дверь и прихватив ноутбук. Нужная игрушка нашлась через полтора часа, в соседнем городке. Кажется, я знаю, чем завтра займусь. А Барби… я вздохнул и расковырял в пироге дырочку – мясной.