- Я, я, - откликнулась я, ковыряя своё ризотто. – Зер гуд.

Но кое в чем Захар не изменился. Расслабил галстук, запонки бросил на столешницу, а потом достал ложку и полез в мою кастрюльку, словно его весь день не кормили.

- Выглядит красиво, - с сомнением протянул он.

А затем отправил ложку в рот. Я смотрю внимательно, даже настроение поднялось впервые за день. Сначала он замер. Потом сморщил лоб. А потом понесся выплевывать в унитаз. То-то же!

- Вкусно ли тебе девица, вкусно ли тебе красная? – ласково пропела я.

- Гадость, - простонал он. – Господи, как это возможно есть?

Я пожала плечами и слопала дольку острого перца – вкусно. И одной проблемой меньше. Правда, черт его знает, как поступать с десертами, не посыпать же сладкое перцем? Захар чистил зубы, я убирала со стола. Красота – почти тихо мирно. Может и правда, проживем год, тем более уже почти на неделю меньше. Собрала крошки, открыла дверцу под раковиной, отправить их в мусорку и замерла.

- Захар! – крикнула я. – Твои китаянки едва не утилизировали регулировочный винт!

Пакет для мусора совершенно пуст, а на самом его дне – винтик. И как он свой раритет восстанавливать собрался? Захар вошёл на кухню. В руках полотенце, моё, розовое. В глазах – непонимание.

- Что? – переспросил он.

- Регулировочный винт, - повторила я, и полезла за ним в мусорку. – Пятый. В карбюратор.

И протянула его на ладони. Захар так растерялся, что его взял, чуть коснувшись моей кожи пальцами – щекотно. Тут до меня дошло, что я ляпнула лишнего, удивлять и шокировать людей конечно приятно, но не рано ли? Так его кондрашка хватит, овдовею раньше срока… Обошла его, окаменевшего, прошла в гостиную. Мотоцикл китаянки тоже отчистили до блеска, теперь хотя бы цвет видно – красный. Открученное колесо тоже сверкает.

 А у меня настроение – хоть посвистывай. Правда длилось оно недолго. Я слишком привыкла жить одна, поэтому закинув вчера в машинку свое нижнее белье просто забыла про него. Сейчас вот вспомнила, открыла, а там… Я даже успела забыть о том, что я взрослая умная женщина, весь тренинг насмарку.

- Захар! – завизжала я. – Что это?

- Где? – спросил он. – Мышь увидела?

Заглянул через моё плечо, хмыкнул. Потом достал из машинки кроссовки, мать вашу. На носке одного из них повисли печально мои кружевные трусики.

- Это кроссовки, - весело ответил он. Полез внутрь кроссовки, достал оттуда ещё одни мои трусики, бросил мне, я на автомате поймала. – А это трусы.  

8. Глава 8. Захар

Она купила ёлку. Елка была здоровой, гораздо выше Барби, я даже засомневался, хватило ли у неё денег, может стоило больше дать. Елка торчала из окна автомобиля – мы приехали вместе. Барби кинула на меня не очень добрый взгляд и ёлку вытащила, затем поволокла к подъезду. Я задумался – интересно, хоть половина до квартиры доберётся, учитывая, как попрыгает несчастное дерево по мерзлому асфальту? А в подъезде я её разглядел.

- Она голубая, - сказал я.

- Сам ты голубой. Мужчины склонны к дальтонизму. А ещё к мудачеству.

Я пожал плечами – мне на ёлку насрать. Иду себе тихонько сзади, наблюдаю за мучениями Барби и самую малость за её задницей, отсюда она очень хороша. Барби кряхтит и пыхтит так старательно, что у меня даже эрекция появилась. Спишем это на задницу… Иду и думаю, когда же попросит помочь? Не просит. Между вторым и третьим этажами у меня лопнуло терпение и ёлку я отобрал.

- Чугунная она что ли? – удивился я.

Донёс до квартиры, поставил возле мотоцикла, все, дальше пусть сама. Пошёл на кухню искать еду. Тут следовало сказать, что готовила Барби отлично, и её еда была гораздо вкуснее пиццы, а ресторанная, оказывается, приелась. Но… все это было до того, как она освоила чили. Теперь я пробовать боюсь. Барби возилась с елью, я принял душ. Отсиживаться в кабинете было глупо – там из-за старых деревянных рам ужасно дуло и было холодно, Барби даже под дверью туда подтыкнула. На кухне мне надоело. Я смирился – мне придётся находиться в одной комнате с Барби добровольно.