Ева.

Кажется, что все это сон… Сейчас я стряхну с себя наваждение, крепко зажмурюсь, широко распахну глаза и увижу свою жизнь… Но чуда не происходит… Боль остается – пульсирующая и горячая, парализующая конечности, стучащая в виски, как дятел…

– Тише, маленькая, потерпи. Бо-ольно, очень больно, понимаю – слуха касается ласковый женский голос. Уверенный и твердый.

– Мммм… Где я? И кто вы? – стону, приподнимая голову и прищуриваясь. Обнаруживаю себя лежащей на животе.

– Я Влада. Нашла тебя на отмели. Не бойся, я твой друг, – женщина выжимает в тазике марлю и касается моей спины. Красивая… Наверняка в молодости была сердцеедкой.

– Ааааа…

– Ожоги сильные, детка. Потерпи. Я сейчас все вымою и смажу кожу самодельной мазью. Тебе сразу полегчает. Не вспомнила, как тебя зовут?

– Нет. А-ай… А что там? С моей кожей? – протягиваю взволнованно и запускаю пятерню в волосы, с ужасом обнаружив, что их… нет. – Господи, а где… Где мои волосы?

– Сгорели. Но это же ничего, солнышко? Главное, что переломов нет. Ссадины, порезы, травмы, но позвоночник у тебя целый. Ну-ка, пошевели пальцами? Как же мне называть тебя? Пока буду солнышком и деткой.

– А зачем вам все это? Я – зачем? – шиплю, цепляясь от боли пальцами в простыню. Шевелю ногами, убеждаясь в словах Влады.

– Я говорила тебе, но ты забыла: я бывший судебный медик, работала в криминальном отделе почти двадцать лет. Кому-то ты дорогу перешла, солнышко. Заказали тебя. Тебе понятна моя мысль? Неужели, ты совсем ничего не помнишь? Я просто хочу помочь.

Влада отодвигает таз и тянется к верхней полке за баночкой с коричневым содержимым. Пока моя спасительница суетится, подыскивая чудо-лекарства, я осматриваюсь. Крошечный домик с низкими потолками и деревянными стенами, пахнущий хвоей и малиновым чаем воздух, скрипучие полы, застеленные узкими разноцветными половиками, черный кот, пригревшийся на печи… Похоже, я на даче или в рыбацком домике: из окна доносится плеск речных волн и шум двигателей моторных лодок.

– Влада? – зову ее тихонько. – Спасибо вам. Я…

– Ну давай, солнышко, вспоминай. Как тебя зовут-то? – оборачивается она, держа в руках две стеклянные баночки.

– Помню только, как ехала по мосту и не могла остановиться. Тормозов не было. Помню, как звонила кому-то… Близкому. Но я не уверена. И все… дальше пустота.

– Перерезали тормозную магистраль, – заключает Влада. – Сделали надрез. Обычно злоумышленник прикидывает расстояние, которое водитель сможет проехать до полного разрыва тормозного троса. Они четко все рассчитали. Расстояние от моста до твоего дома. Все до последнего метра… Потому что хотели... наверняка.

– Наверняка? То есть с моста это… – выдавливаю, сжимая от боли зубы. Влада наносит на раны вонючую мазь.

– Конечно. Ты свалилась с самой высокой точки моста, а тормоз потеряла, как только туда въехала. Так дело было? – Влада переводит на меня взгляд.

– Да… Вы гений. Но как же мне вспомнить? – взмаливаюсь, с надеждой взирая на нее.

– Кто такой Илья, солнце? – Влада вытирает руки и накрывает мою спину чистой марлевой повязкой.

– Не знаю. Не помню.

– А во сне называла любимым. Шептала, как сильно любишь, что не забыла и хочешь все вернуть. Это твой мужчина?

– Не знаю, черт! Как же больно! Может, мне в больницу надо?

– Нет. Преступник сегодня же туда явится и доведет дело до конца. Тебе надо переждать. Вылечиться и вернуться в реальную жизнь здоровой и сильной женщиной. И время не тратить зря: вспоминать и вести расследование.

– То есть вы уверены в своей правоте? И мое падение – не несчастный случай. Почему вы так убеждены, что…