– Следы заканчиваются в реке. Ее не тащили в сторону города. Я уверен, что преступник поджидал Аксёнову в этом месте. Камер здесь, как вы понимаете, нет, поэтому…

– Но есть же речной порт? Должен вестись учет водного транспорта или… Неужели, все бесполезно? – вздыхаю я, оглядывая пустынную местность. В ноздри вбиваются запахи реки, тины и разгоряченных на солнце камней.

– Знаете, как называют это место? – спрашивает меня Самоваров. – Отмель смерти. Пойдешь от берега в сторону суши – увязнешь в болоте, поплывешь – течение вернет тебя сюда же… Поэтому место пустынное и не пользуется популярностью у туристов. В город сумеют выйти только лесники или опытные рыбаки, не мы с вами точно…

– Какая ближайшая камера наблюдения отсюда? – произношу, всматриваясь в вечеряющее небо. Запоздало вспоминаю о Саше… Как искать чертов садик?

– Камеры есть в речном порту и установлены на пассажирских кораблях, совершающих прогулки вдоль реки. Не факт, что преступник доехал до порта. Скорее всего, он прибился к удобному берегу и скрылся. И расположение камер они тоже могли выяснить.

Отхожу в сторону, пытаясь разложить по полочкам полученную информацию. В обычной жизни я неплохой организатор и управленец. Умею планировать, загадывать наперед, предвидеть… Но сейчас со стороны кажусь себе беспомощным ребенком.  Вынимаю из кармана телефон и звоню Сану. Помощник отличается недюжинным умом и сообразительностью, так необходимыми мне сейчас.

– Сан, нашли пояс ее платья. И следы волочения. Еву прибило к отмели, но кто-то ее отсюда забрал.

– Понял, босс. Я не стал тебе говорить, но все эти прогулки по роще – фигня собачья. Не могла она здесь оказаться. Никак. Возвращайся, Илья, поедем в частное детективное агентство «Тайное око».

– Это точно детективное агентство, а не религиозная секта?

– Точно. И тебе надо наведаться в Уланово. И в офис фонда Евы. Еще в детский сад. Короче, дел полно. Жду тебя на берегу.

8. Глава 8.

Ева. 

Машина на скорости влетает в ограждение и резко подпрыгивает, сминая кажущийся надежным металл. Я что есть силы цепляюсь пальцами в руль и пытаюсь сгруппироваться. Держусь за тонкую ниточку надежды, отгоняя от себя липкий ужас и отчаяние. Я выберусь отсюда. Обязана выбраться ради сынишки! Вспоминаю все памятные моменты нашей жизни – утренники, семейные дни рождения в то время, когда был жив папа, первые шаги и первый смех… Сознание против воли подбрасывает другие картинки – Илья целует меня… Сначала робко и нехотя, словно подчеркивая одолжение, с каким он согласился сделать меня своей, а потом жадно и страстно… Наверное, так целуют любящие мужчины? Я ведь до сих пор не знаю, как это – быть с тем, кто любит тебя. Слушать его тихие признания, кипятящие кровь комплименты, испытывать блаженство от каждого касания и поцелуя. Меня никто не любит. Вот так, Ева Андреевна, кончается твоя никчемная жизнь. И мне до черта страшно умирать! Не хочу, не хочу, не хочу! Я хочу жить… Встречать рассвет, вдыхать ароматы цветов и мокрой листвы, радоваться мелочам и любить сынишку. Я нужна Сашеньке! И никакой гребаный преступник не сможет отнять у меня желание жить – я буду хвататься за него до последнего вздоха. 

Машина несколько раз переворачивается в воздухе, пока мы летим в воду. Скрипит, как старая ржавая посудина, наполняя пространство страшными звуками. Под капотом что-то лопается, а потом шипит и потрескивает. В нос ударяют запахи жженого пластика и гари. Если я не выберусь отсюда, сгорю заживо, замурованная в жалкой консервной банке. Хлипкая посудина как будто сопротивляется – вертится и качается как осенний листок, а потом сдается, грузно опускаясь на поверхность реки. Издает громкий треск, шипит и протяжно стонет, позволяя темным водам себя сожрать. Прищуриваюсь в темноте, раздумывая, как поступить. Тянусь одеревеневшими, дрожащими пальцами к двери, с силой нажимая на рычаг. Не поддается. На что я рассчитываю – побороть плотный слой нависшей надо мной воды? Под капотом вновь начинается странное шипение. Салон стремительно заполняется густым дымом, вытравливая скудные остатки воздуха. А потом я чувствую, как меня касается вода. Ее ледяной язык жадно лижет тело, стараясь как можно скорее меня поглотить. Шипение, треск раскаленных проводов, плеск волн, запахи, темнота – все обращается во вполне осязаемое чудовище. И это все хочет меня убить… Оно на стороне преступника, того, кто испортил тормоза и, возможно, расправился с папой.