Впереди бегут овчарки, воздух пронзают звуки шагов, шорохи, чужие голоса… Кажется, все понимают, что им нужно делать. А я чувствую себя дезориентированным. Пытаюсь понять, куда человек, свалившийся с моста, может пойти? Неужели, далеко? Как поступил бы я, оказавшись на месте Евы? Если бы я только ее знал… Совершенное точно, я не бродил бы сейчас по тропинкам рощи, ища неизвестно что! Собственное бессилие опустошает меня. Пригвождает к земле невидимой тяжестью. Я что-то упускаю… Попусту трачу время на ненужные поиски. Ева никогда не пошла бы сюда. Не стала прятаться и плутать между деревьев рощи. Обессиленная, изможденная, она вряд ли смогла бы сделать шаг после падения с большой высоты, травм и ожогов. Но я послушно бреду вслед за Катей и начальником поисковой группы Самоваровым. Не соглашаясь внутренне с их тактикой, но смиряясь перед их опытом.

Мы бродим по берегу реки битый час. Катя подбадривает меня, грустно улыбается и повторяет без перерыва, что «все будет хорошо»… Пытается собрать мое расколовшееся от неизвестности сердце в первоначальный вид. А я думаю о Сашеньке… И о том, почему не дал ей и шанса попробовать сделать меня счастливым. Саныч прав – не время себя винить. Тогда я был просто не готов стать мужем, а сейчас…

– Илья Владимирович! – вздрагиваю от голоса Самоварова за спиной. – Водолазы что-то нашли… Сейчас к берегу подплывет поисковый катер.

– Что… нашли? – не скрывая любопытства, произношу я. Впервые за долгое время не понимаю, как себя вести – плакать, радоваться, нарочито страдать. Кажется, любое поведение будет преждевременным, неправильным или нелепым.

– Не сказали, – лейтенант пожимает плечами. – Да вот они! Я еду с вами.

За спиной гудит двигатель небольшого катера. Ступаю по берегу к мосту и забираюсь внутрь покачивающейся на волнах посудины.

– Что вы нашли, не томите? – спрашиваю, провожая Сана взглядом. Он вызвался остаться на месте и помочь Кате.

– Сейчас сами увидите, – хмурится водолаз, стирая с лица воду.

Катер подъезжает к отмели через десять минут. Мне и Самоварову помогают выбраться на берег. Лейтенант пропускает вперед овчарку, а один из водолазов спешно вынимает из пластикового контейнера какой-то предмет… Что-то черно-белое, похожее на обрывок ткани… Жужа нюхает предмет и тут же бежит к лежащей поодаль сумке Евы, найденной на месте аварии.

– Значит, это ее поясок, – резюмирует водолаз. – На берегу следы волочения. Ей удалось выбраться.

– То есть она жива?! – почти вскрикиваю и нервно запускаю пальцы в волосы на макушке. – Тогда… Где она? – обвожу взглядом пустынную отмель, не понимая, куда отсюда можно направиться.

– А вот это нам и предстоит выяснить, – произносит водолаз. – Считаю, что следкому нужно завести дело по статье о похищении человека. Вы подтверждаете, что пояс принадлежит Еве?

– Я не знаю. У нас были сложные отношения, вместе мы не проживали, – отвечаю честно. – Вы считаете, кто-то мог сюда специально приехать? Зная, что река принесет тело или раненого человека к отмели? – спрашиваю, все больше убеждаясь в правильном ходе мыслей сотрудника поискового отряда.

– Именно так. Тот, кто планировал убийство, вполне мог изучить прогноз погоды, направление ветра и прочие показатели, относящиеся к реке. Ее здесь ждали – живую или мертвую. Если Ева мертва, тело забрали и тщательно спрятали, если жива… – он делает многозначительную паузу.

– Ее добьют, – сглотнув, заканчиваю за него фразу я.

– Боюсь, что так.

– Вы считаете, преступник забрал Еву на катере или лодке? Где заканчиваются следы волочения? – спрашивает Самоваров, делая записи в блокноте.