Тхорн подошел и присел на корточки, заглянув ему в глаза: - Мне придется отвести тебя туда.

- Не надо. Ты не знаешь, куда ты тащишься. Ты сам можешь там травмироваться, понял? Это небезопасно.

- Хорошая попытка, Берк. Помнишь, как сам меня лечил?

- Я многих лечил. Не помню ничего особенного, - пробормотал он, но ложь так явно обозначилась в его эмоциях, что Тхорн даже рассмеялся, а Берк насупился еще больше. Пожалуй, попытка лгать тому, кто держал его в уводе, была дурацкой идеей. Просто он давно забыл, что такое находиться в чьем-то уводе. Последним, кто уводил его, был Величайший – и делал он это больше пятнадцати лет назад.

Лечение Тхорна, которое он проводил при их первой встрече, Берк помнил прекрасно. Заметив застарелую травму, которую по просьбе Тхорна не трогал даже Величайший, он увел его под предлогом диагностики и лечил почти против воли, шантажируя тем, что не будет учить его, пока не вылечит. Эс-Зарка тогда сдался, хотя это было очень больно, поскольку Берк закрывал эмоции, связанные с несколькими вынужденными убийствами во время военных операций.

- Постарайся сделать это быстро, хорошо? - хрипло спросил Берк, и Тхорн кивнул, позволив ему сделать еще один вдох перед тем, как они оказались в палате. Эта палата располагалась в другой клинике из прошлой жизни. Почти сразу после смерти того пациента Берк выкупил новое здание для своей больницы и переехал. Не то, чтобы он не мог там находиться, просто так совпало.

Едва взглянув на умирающего ребенка, Берк почувствовал, как по лицу неконтролируемым потоком хлынули слезы. Он очень любил этого мальчика. Очень привязался. Полгода у него никого не было ближе. Он был уверен, что вылечит его. Если бы ребенок выздоровел, у него был бы высочайший уровень. Он был особенным, но не смог выжить.

- Берк.

- Не могу, - прошептал он, глядя на ребенка. Рядом с мальчиком сидел он сам, с очень спокойным и деловитым выражением лица - тогда он был просто в шоке, не мог поверить, что ребенок умирает. Еще пытался как-то подпитать его, реанимировать - дней семь держал на плаву, с утра до вечера, пока мальчик сам не попросил его. Точнее, не мальчик - то, что было внутри него. Дух, живущий на глубине. "Отпусти меня". Ему Берк не мог бы отказать. И он отпустил, хотя что-то внутри него умерло тогда вместе с ребенком.

- Как его звали? - негромко спросил Тхорн, стоявший рядом. - Тмир. Тмир эс-Рекке.
- Ты знаешь, что ты должен сделать?
- Я не могу, - снова прошептал Берк.

Он знал, что должен отпустить. Знал, что должен простить себя. Знал, что и прощать-то, в сущности, нечего. Он - врач. Пациенты умирают.

- Расскажи мне о нем, - попросил Тхорн, обходя кровать и всматриваясь в белое лицо девятилетнего ребенка.

- Он был удивительный. У него был потенциал выше высшего, при рождении. И он сам меня нашел, не по телефону – лично. Он был первым, чьих родителей я выставил вон из клиники, по его же собственному желанию, представляешь? Он смотрел мне в глаза и сказал: "Они идиоты. Просто возьми надо мной пре-сезариат и сделай все, что нужно".

- Он был прав, - пожал плечами Тхорн. - Почему бы тебе не похвалить себя?
- Похвалить себя? За что? Он умирает, ты что, не видишь? Я был так самонадеян.

У Берка перехватило горло. Он сгорбился, вдруг почувствовав себя старым. Это было именно то чувство, из-за которого он заблокировал эмоции - каждый раз, когда оно наполняло его, работать не хотелось. Ему ничего не хотелось - только умереть.

- Я был не просто его врачом, Тхорн. Он был мне как... друг, понимаешь? Маленький друг. Мы с ним иногда гуляли, играли и очень много разговаривали. Я даже начал его учить, и он многое схватывал. Он был таким смышленым...