– Думаю, нам лучше пойти вместе со всеми, – сказала Тьяна. – Я тоже с первого. Тьяна Островски.

– А ты переводчица или… – начала однокружница, и бледное северное лицо залилось румянцем. – Ой. Форма же.

– Ничего, каждый мог растеряться, мы же здесь новенькие, – со снисходительной любезностью заметила Тьяна.

– Я Лика. Матушка в честь ликов назвала, чтобы всегда под защитой была. Я с рождения много болела: то краснуха, то золотуха… Ой, ну чего я разболталась? Тебе это совсем неинтересно. – Она сделала паузу, в надежде на возражения, но Тьяна промолчала. – А ты не знаешь, что случилось? Прозвенел колокол, все куда-то пошли, а мне и спросить некого. Верней, есть, но… нет. – Лика поправила шляпу, снова съехавшую на глаза. – Меня должна была забрать сестра, но, наверное, не успела. Вряд ли она решила подшутить надо мной. Про Хитвика-то предупредила, и осколок дала, а у могилы не встретила.

– У могилы?

– Да. Тут есть обычай: если назначают встречу, но не говорят место, надо идти к могиле основателя. А ты не знала? – в Ликином голосе прозвучала неприкрытая, наивная радость: она все-таки может рассказать кое-что интересное и неизвестное новой знакомой.

– Отвечая на твои вопросы: нет. Я не знаю, почему звенел колокол, куда мы идем и про обычай тоже. У меня здесь не учится никто из близких. – Со вчерашней ночи это было правдой.

– Скоро у меня тут тоже никого не будет, – с досадой пробормотала Лика и, громко ойкнув, зажала рот ладонями. – Я имела в виду… нет, я ничего не имела в виду.

Тьяна не стала любопытничать и сделала вид, что пропустила слова Лики мимо ушей. Ее сестра, очевидно, собиралась бросить учебу – и что же? Тьяне не было никакого дела до чужих тайночек. Девица наверняка задумала побег с возлюбленным. Лишь бы потом не оказалась на юге, среди прислужниц Искусного дома, раздвигающих ноги за четвертак.

– Значит, Хитвик не напугал тебя? – Тьяна перевела тему. – Меня, если честно, он застал врасплох.

– Напугал, еще как напугал, – робко улыбнулась Лика. – Он такой громадный, рогатый… Это же был студент, да? Ряженый? – с надеждой уточнила она.

– Конечно. Его зовут Еникай. Если хочешь, познакомлю.

– Ты что, успела подружиться с мальчиш… молодым мужчиной? – Лика зарделась пуще прежнего.

– Не то чтобы подружиться, но мы выпили чаю и немного поболтали о том о сем.

Слова Тьяны произвели на Лику такое впечатление, будто она никогда не разговаривала с юношами. Приоткрыв рот, однокружница с ног до головы оглядела Тьяну и протяжно выдохнула:

– О-о.

Толпа, миновав лужайку для игры в хлопту, потекла к золотому куполу библиотеки. Похоже, тут, в главном хранилище знаний, проводились собрания по чрезвычайным случаям. Тьяна не думала, что впервые посетит библиотеку Старика при таких обстоятельствах, но выбора не было, и она невольно ускорила шаг. Лика засеменила рядом.

Стоило войти внутрь, как дух захватило от простора: высоты арочного потолка с мозаиками, ширины мраморного вестибюля и глубины подземелья – пол из плотного стекла, обнажая наслоения веков, позволял буквально заглянуть в прошлое. По бокам от входа высились черные кованые светильники, увитые золотыми, искусно выполненными побегами плюща и винограда. По центру, высоко над головами, висело фиолетово-зеленое полотно с гербом академии – бумажным цветком олеандра, лепестки которого покрывал мистерианский алфавит.

Под полотнищем, на возвышении, располагалась кафедра. За ней стоял настоятель академии: Тьяна еще не видела его лично, только на фотографиях в прессе. В газетных черно-белых оттенках он выглядел свежее, а в цвете походил на ощипанную сову. Круглые очки едва держались на приплюснутом носе, бакенбарды торчали редкими перьями.