Те дни были так давно, что он с трудом мог их вспомнить. Однако то было больше, чем имя. То было ласковое обращение. Крестоносец опустился перед Пьером на одно колено:

— Неважно, что ты совершил, — серьезно продолжал он, стараясь лучше разглядеть своих собеседников в темноте, сузив глаза до щелей. — Господь не хочет, чтобы ты жил вот так!

— Я убил человека, — признался один из заключенных, и Томас повернулся к тому лицом:

— А я убил много людей. Я заслужил смерть. Чтобы помучить меня, они откладывают ее. Это меня тоже устраивает… Мы все заслуживаем смерти! Но благодать Христова омывает нас. Помни об этом!

— Кровь Иисуса не стекает к нам, убийцам. Мы — изгои, ожидающие за толстыми стенами казни, чтобы затем отправиться прямиком в ад! — возразил ему другой узник.

— Если ты искренне раскаешься, — ответил Томас — Иисус простит тебя, и после смерти тебя будет ждать Его Царство Небесное!

Несколько минут стояла тишина, оглушительная, как после потери слуха.

Старый Пьер нерешительно прошептал:

— Я раскаиваюсь!

— Я тоже!

— И я! Я тоже!

Эти искренние слова звучали из каждого угла, и Томас выпрямился.

Его сердце учащенно забилось, а догадка о том, зачем он попал сюжа, превратилась в твердую уверенность: чтобы дать надежду этим несчастным людям!

— Повторяйте за мной, — призвал он их с новым мужеством. В последующие минуты велел им всем снять с себя вину перед крестом Христовым и принять Божье прощение.

Это был трогательно и Томас понял, что никогда еще не ощущал присутствия Всевышнего так ясно, как в тот момент.

13. Глава 12

Солнце больно ослепило Томаса, когда он впервые за целый год вышел на улицу. Ему показалось, что глаза забыли, как защищаться от солнечного света, и он прижал ко лбу ладонь козырьком, ожидая, пока можно будет что-нибудь разобрать.

Позади него захлопнулись тяжелые тюремные ворота — захлопнулась огромная пасть чудовища, изрыгнувшего его.

К счастью, Лоран каждый день делал физические упражнения для поддержания сил и потому был не так ослаблен, как следовало бы. Бывший сотник глубоко вдохнул свежий воздух, пытаясь акклиматизироваться.

В голове всплыл образ Яэль. Он спрашивал себя, как она отреагирует на его возвращение, после того как узнает, что ему удалось избежать смертной казни. Хотя, ей наверняка уже давно сообщили о вынесенном ему приговоре. Вероятно, с тех пор она надеялась, что он погибнет от болезней, последствий жестокого избиения или еще какого-нибудь несчастья, которое может постигнуть человека в мрачных тюремных камерах. Однако ничто подобное не ослабило его! Его собственный разум оказался его главным противником…

Наконец ему удалось разобраться в окружающей обстановке, и он начал двигаться. Теперь, видя с каждой секундой все лучше, его глаза впитывали в себя все краски и называли город разноцветным, словно закрашивая серый мир, который так долго был его домом.

Томас был благодарен за небольшое расстояние, которое ему пришлось преодолеть пешком до дома, и он использовал его, чтобы мысленно подготовиться к возвращению домой.

Яэль, скорее всего, будет все еще спать…

Ей незачем было вставать до первых петухов. Поэтому он решил не будить ее, а принять ванну и сбрить длинную густую бороду, доходившую ему до груди. Ему не хотелось предстать перед ней в таком немытом и запущенном виде.

Лоран свернул на улицу, в конце которой находился его дом. Открывшийся на него вид заставил его на мгновение замешкаться. На графа нахлынуло чувство, похожее на то, которое он уже испытывал, возвращаясь домой из Иерусалима, — облегчение от того, что он наконец-то дома! В своем "королевстве", в своем "замке".