Что же я творю?

Хотела тотчас отпрянуть, но Кай внезапно обхватил ладонями лицо, притянул и впился в губы так неистово, так жадно, что на миг я забыла, как дышать.

Внутри все перевернулось, точно я в очередной раз сиганула со скалы в воду. Вдоль позвоночника заскользили мурашки. Они размножились и стали колючими, как только он подался вперед, а его рука легла на спину.

Он не останавливался. И все равно задыхался. В буквальном смысле. А я...

Боги, я словно заменила ему кислород: он никак не мог насытиться.

И так хотелось ответить… Сделать вид, будто я тоже лишилась воздуха. Будто он — последний шанс не умереть от изобилия ароматов, посреди моря цветов.

Потянула его на себя — медленно, осторожно. В голове бились противоречивые мысли. Хотелось плевать на кричащий разум, податься навстречу мужчине, стать его источником. Неповторимым и единственным.

Но я продолжала тянуть его. Мы поднялись, застыли на мгновение.

Взгляды столкнулись, и он посмотрел так… так, словно хотел поцеловать еще раз, а потом убить. А потом еще раз поцеловать. Быть может, после снова убить… Замкнутый круг.

Дыхание было тяжелым. И у меня, и у него. Но я была жива, а вот он висел на волоске от смерти.

Эта мысль — что он вот-вот может умереть — вынудила меня первой впиться в губы. Он ответил сразу же. Жадно, с упоением.

Великая Мать, это сведет меня с ума…

Дрожь плавно убивала. Сердце плясало в таком страшном волнении, какое я еще ни разу не испытывала.

Он покусывал губы, будто ругал себя или же меня, что не в состоянии оторваться. Я отвечала тем же — просто не могла не ответить. И не спеша двигалась вместе с ним к двери.

Самый странный поцелуй за всю мою жизнь. Самый горячий. Безумный.

Сердце чуть ребра не сломало, когда Кай дернул меня на себя. Сжал в объятиях, прорычав:

— Не отстраняйся.

И вновь поцеловал.

Это слишком сложно. Слишком сложно противиться.

Шаг. И еще один.

А тело пылает, как в огне. Боги, сожгите меня уже и прекратите эти мучения.

Уперлась спиной в дверцу. Секунда — поцелуй. Вторая — еще один…

Третья. Я толкаю что есть силы дверь, и мы вываливаемся наружу.

Чуть не распласталась на земле: Кай вовремя схватил за руку, рванул на себя. Я врезалась в его грудь и тут же вскинула глаза.

Зря. Ой как зря.

Я ощутила сразу — даже быстрее, чем сделала вдох, — как мое лицо залила краска. Смущение поглотило с головой, и я не могла сообразить, что мне делать-то.

Оттолкнуть? Сбежать? Ударить?

Да я и пошевелиться толком не могу! Что это вообще сейчас было?!

— Лир…

— Молчи! — перебила его и наконец отскочила, как от огня.

Руки дрожали. Я взглянула на них, и сердце пропустило глухой удар.

Снова нормальная. Я снова человек.

— Ты…

— Сказала же, молчи! — рявкнула, на миг посмотрев на него.

Лишь на миг. Потому что мне было чертовски стыдно, хотя я понимала, что мне-то стыдиться нечего. Я просто спасала ему жизнь. Да, не самым привычным способом, но спасла же…

Отвернулась, буркнув:

— Забудь. Навсегда. Это была попытка спасти тебя. Мы квиты, и больше я твой зад из лап смерти вырывать не буду!

Клянусь! Так же, как и он поклялся. Это был второй, но последний раз!

Я рванула со всех ног ко дворцу, глянула назад, только когда спряталась за колонной. Но Кая у оранжереи уже не было.

Великая Мать… Не проще ли было дать ему умереть? Тогда бы я знала наверняка, что от меня не зависит ничья жизнь.

Но это ложь. Гнусная ложь!

Теперь его жизнь без всяких сомнений зависит от одной лишь меня. Он это поймет. Рано или поздно.

И боюсь, тогда я стану необходима. Ненавистна, но необходима.

Стану дыханием. Вторым, а со временем, когда проклятие доконает его, — единственным.