Какое-то время я молчу, обдумывая его слова, а затем отвечаю:

– Знаешь, ошибки прошлого ведь уже ничем не исправишь. Свершившийся факт по определению не подлежит коррекции. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока не изобрели машину времени, – усмехаюсь. – Глобальный вопрос вовсе не в исправлении неисправимого, а в банальном облегчении души.

– И как же облегчить душу, Лер?

Тимур смотрит мне прямо в глаза. Внимательно. Пристально. Цепляя потаенные струны души.

– Прощением, – отвечаю просто.

– Прощением, – эхом повторяет он.

Взор Алаева покидает мое лицо и устремляется куда-то вдаль. В нем виднеются отблески тяжелых мрачных дум и еще что-то такое, глубокое и болезненное, чему я затрудняюсь дать определение.

– Тимур, ты же в курсе, что Анвар Эльдарович планирует передать мне часть наследства? – расхрабрившись, выпаливаю я. – Скажи честно, как ты к этому относишься?

– Положительно, – огорошивает он. – Думаю, ты станешь достойной продолжательницей его дела.

– Но ведь, по замыслу твоего отца, мы должны действовать вместе, – с нажимом на последнее слово говорю я. – Точнее даже так: продолжать его дело следует тебе, а я, вероятно, должна быть на подхвате. На меня он возложил заботу о фонде, на тебя…

– Лера, нет, – жестко обрубает Тимур, не дав мне договорить. – Я в этом не участвую. Точка.

– А как же твоя доля? – ошарашенно бегаю глазами по его лицу.

– Могу уступить ее тебе, – пожимает плечами. – Или тому же фонду. Мне без разницы.

– Но…

– Пожалуйста, хватит, – он утомленно потирает переносицу. – Сейчас я меньше всего на свете хочу говорить о деньгах моего отца.

– Прости… – пристыженно прикусываю язык.

Действительно, веду себя по-идиотски. Анвар Эльдарович еще жив, а я прицепилась к Тимуру с расспросами о наследстве. До ужаса бестактно и невоспитанно.

Где мои манеры?

Видимо, улетучились под воздействием страха. Ведь я до чертиков боюсь будущего, полного неизвестности! Что случится потом, когда Анвара Эльдаровича не станет? Как я справлюсь с обязательствами, которые неизбежно свалятся на мою голову? И в бизнесе, и в благотворительности я ни в зуб ногой… Нет, разумеется, у меня есть приличное образование, но этого все равно мало! Теория – одно, практика – совершенно иное!

Господи, о чем думал Анвар Эльдарович, когда возлагал на меня такую колоссальную ответственность? Я же с ума сойду!

Выдохнув, беру себя в руки и киваю на опустевшую чашку Тимура:

– Еще кофе хочешь?

– Давай, – неожиданно соглашается он. – Выпью и поеду.

Снова подхожу к кофемашине, и за спиной раздается:

– Как жизнь в Цюрихе?

Я изумлена тем, что Тимур решил поинтересоваться моей жизнью, но вида не подаю.

– Замечательно. Мне там очень нравится.

– Встречаешься с кем-нибудь? – внезапный вопрос стрелой прилетает спину и мгновенно выбивает из душевного равновесия.

Портафильтр выскальзывает из рук, и молотый кофе рассыпается по столешнице.

Блин, ну что со мной такое?!

Чертыхнувшись, принимаюсь устранять беспорядок и как можно беспечней бросаю:

– Да, встречаюсь с одним парнем. А ты? – оборачиваюсь к нему с тряпкой в руках. – Состоишь с кем-нибудь в отношениях?

По неизвестным причинам ожидание ответа натягивает мои нервы, словно кучер поводья.

– Мне сейчас не до отношений. Я весь в работе.

– А-а… Понятно, – блею я и тут же утыкаюсь взглядом в панель кофемашины.

Мама дорогая! Он соврал!

Диляра говорила, что Алаев встречается с телеведущей, и после этого я пробила ее в соцсетях. Без какого-либо умысла, любопытства ради… Так вот, на странице у этой Стеши Сотниковой уйма совместных фотографий с Тимуром! То они вместе лежат на пляже, то по лесу гуляют, то на каком-то торжественном мероприятии шампанским чокаются…