Он молчит. Не выдает никаких эмоций, но я и без того знаю, что он услышал мои слова. И они принесли ему успокоение.

Вот и все.

Я пообещала.

Отныне пути назад нет.

– Лера, мне уже недолго осталось, – после паузы Анвар Эльдарович продолжает разговор. – Позови ко мне Тимура. Пусть приедет. Пожалуйста. Я не могу умереть, не повидав сына.

– Разумеется. Я сегодня же ему позвоню.

– Позови Тимура, моего мальчика… Пусть приедет…

– Конечно, Анвар Эльдарович. Я…

– Мой сын, Тимур. Позови его, ладно? Позови…

Вопросительно кошусь на сиделку, но она лишь пожимает плечами. Мол, не обращай внимания, такое бывает.

– Я позову, – слегка повышаю голос и осторожно сжимаю ладонь Анвара Эльдаровича. – Тимур скоро приедет. Он приедет, слышите? Совсем скоро.

– Хорошо, – в голосе больного слышится облегчение. – Позови его, Лерочка. Пусть поторопится…

Из спальни Анвара Эльдаровича выхожу опустошенная до предела. Выпотрошенная, словно рыба на разделочной доске. Переносить собственную боль – мучительно. Наблюдать за болью близких – немногим легче.

Беру у мамы телефонный номер Тимура и дрожащими пальцами нажимаю кнопку вызова. Пока из динамика доносятся протяжные гудки, мое сердце напоминает гонщика. Так ускоряется, что аж дышать трудно. Аж ребра от напряжения ломит.

– Алло.

Сердце резко дает по тормозам. Спотыкается и, кажется, забывает биться дальше.

– Тимур, привет. Это Лера.

– Привет. Что-то случилось?

– Нет… То есть да, – прокашливаюсь. – Анвар Эльдарович просит тебя приехать. Как можно быстрее. Думаю, это срочно.

Какое-то время в трубке гудит тишина, и я уже начинаю бояться, что Тимур откажет. Но на пятой секунде он отмирает и сухо произносит:

– Понял. Скоро буду.

А потом звуки сброшенного вызова. Пип-пип-пип.

7. Глава 7

Яркий свет фар заливает двор. Тимур умело паркует свой внедорожник и, не мешкая, покидает салон. Приближаясь к дому, он бросает короткий взгляд в то самое окно, подле которого стою я. Невольно дергаюсь, пытаясь прикрыться занавеской, а затем недовольно поджимаю губы.

Наверняка заметил. Глупо вышло.

Тимур приносит в дом аромат дорогого древесного парфюма и ауру непоколебимой решимости. В отличие от нас с мамой, он не выглядит потерянным или испуганным. Хладнокровен, серьезен, даже немного суров.

– Как отец? – спрашивает он, проходя мимо меня в гостевую ванную.

Дверь оставляет открытой. Включает воду и намыливает руки.

– Неважно, – признаюсь я, завороженно наблюдая за движениями его длинных пальцев. – Толком ничего не ест. Разговаривает уже с трудом.

– Он сейчас с сиделкой? – вытирает ладони о полотенце.

– Да.

– Ладно, я пошел, – он направляется к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Тимур, – окликает его мама.

Парень притормаживает и нехотя поворачивает голову.

– Пожалуйста, будь с ним помягче, – просит она. – Кто знает, сколько еще осталось…

Тимур ничего не отвечает. Взбегает вверх по ступенькам и скрывается из виду.

Кутаясь в халаты, мы с мамой бредем на кухню, где в тишине пьем чай. Неловкости нет, просто порой разговоры бывают лишними. Мы обе погружены в свои мысли и хотим помолчать.

Я рада, что Тимур приехал практически сразу после моего звонка. Я опасалась, что он сошлется на занятость или позднее время и перенесет визит на завтра, но этого, к счастью, не произошло. Ведь вполне вероятно, что до завтра Анвар Эльдарович попросту не дотянет.

Спустя минут сорок на лестнице раздаются шаги. Мы с мамой переглядываемся и как по команде откладываем чашки. Очень волнительно. Все ли нормально прошло?

Тимур предстает перед нами, и в глаза тут же бросается его бледность. Сильная, почти мертвенная. Это очень странно, ведь от природы у Алаева смуглая кожа… А сейчас создается впечатление, будто из него все краски высосали. Даже по обыкновению яркий карий взгляд кажется каким-то потухшим. Словно на него черно-белый фильтр наложили.