— Я же сказал: не бойся, — спокойно повторил Рамон. — Теперь здоровье и жизнь моего ребенка — моя забота. Так что расслабься и наслаждайся полетом.

Ребенок. Малыш. Хоть в этом с Рамоном мы солидарны — в том, что волчонок превыше всего. Поэтому я глубоко дышала, пока мы набирали высоту, а после попросила свой чемодан. Быстро приняла душ, переоделась, заплела волосы в косу и оккупировала кровать. На самом деле я хотела смыть аромат истинного, но это не помогло: в салоне все равно все пахло им. Даже чистые наволочки. Как так?!

Где будет спать сам Рамон, мне, честно, было без разницы, да хоть рядом. Я на сегодня окончательно выдохлась, потому что, немного поворочавшись под одеялом, практически сразу уснула. А когда проснулась, то обнаружила верховного в кресле.

Он не спал, что-то читал на планшете, но мой взгляд почувствовал сразу.

— Выспалась? Хочешь пить или есть?

— Сколько я спала? — сквозь закрытые створки иллюминаторов не пробивалось ни единого солнечного луча, а значит, сейчас по-прежнему ночь.

— Одиннадцать часов.

— Сколько?!

Рамон — удивительный мужчина. Рядом с ним я все время то удивляюсь, то чуть не падаю в обморок от шока.

Я никогда столько много не спала, но, наверное, так надо было ребенку. Чарли рассказывала мне: когда носила Анхеля, у нее полностью поменялись вкусы в еде, раздражали знакомые запахи, и скакало настроение. С аппетитом со всеми этими нервами у меня было сложно, а вот верховный меня раздражал еще как!

— Мы летим на запад, поэтому сейчас по-прежнему ночь.

И поэтому я чувствую себя не очень. Будто проспала максимум час, а не одиннадцать. Поднявшись, пересела в кресло напротив Рамона, и он тут же нажал на коммуникатор:

— Мария, принесите завтрак для меня и моей спутницы.

— Какой завтрак? Ночь на дворе!

— В Крайтоне сейчас около восьми. Самое время для завтрака.

— Спасибо, но я правда не хочу.

Рамон сдвинул густые брови и припечатал меня к креслу строгим взглядом.

— Моему ребенку нужно есть, а значит, ты будешь есть.

— Нашему ребенку, — машинально поправляю, подобрав упавшую челюсть и подавив раздражение. — Я не буду есть. Ты же не станешь меня заставлять.

Верховный подался вперед:

— Стану. Можешь выбрать — есть самостоятельно, или я тебя накормлю.

Он не просто удивительный, он, предки, невозможный!

— Мне перебраться к тебе на колени, чтобы удобнее было меня кормить? — не сдерживая сарказма, интересуюсь я. — Так я запросто.

Прищур Рамона становится звериным.

— Снова провоцируешь?

— Кто кого?

Хорошая волчица должна склонять голову перед своим волком, но я ведь по версии верховного плохая девочка, так что взгляда не опустила, выдержала всю тяжесть его воли. Пока он не перестал давить, откинулся на спинку кресла.

— Я рассчитываю на твое благоразумие.

— Кто сказал, что у меня оно есть?

— Потому что ты тоже заботишься о… нашем ребенке.

А вот это запрещенный прием!

— Я не хочу есть, — повторила и ушла в ванную, скорее, для того, чтобы поставить точку, чем ради того, чтобы привести себя в порядок. Принимать душ не стала — для меня было странным делать это на высоте в несколько десятков метров над открытым океаном, просто умылась, почистила зубы и стянула волосы в высокий хвост. Несмотря на явный пересып выглядела я хорошо: глаза сверкали, на скулах румянец, а вид в целом томный. Ну и хорошо, пойдет для поддержания имиджа!

Растягивая время возвращения в спальню, залипла на звездное небо в окошко иллюминатора. Правда, мигающие огоньки на крыле и свет в салоне мешали рассматривать совершенно другие, южные созвездия. А когда все-таки вернулась, узнала, что Мария успела принести завтрак. Теперь на столике расположились большой поднос с нарезанными кусочками тропическими фруктами, омлет с колбасками и убойной дозой шпината и свежеиспеченные булочки. Последние вполне вызывали у меня гастрономический интерес. Булочки и кофе в кофейнике на полочке. Очевидно, кофе должна была подавать Мария, но ее поблизости не было, и я решила, что не гордая и налью себе кофе самостоятельно.