– Но наши вещи, – возразила мисс Джонстон. – Я ни за что не оставлю их под дождем!

– Значит, возьмем их с собой.

– Как? Не вижу здесь слуг.

– Воспользуемся своими руками, – произнес Спенсер, и девушка вспыхнула.

– Я – дочь барона и не обязана заниматься такими вещами.

– Тогда оставьте их здесь. – И секретарь, виданное ли дело, подхватил ручку сундука мисс Амелии. – Мисс Холланд, – обратился он к ней, – подсобите, и я помогу понести ваши вещи.

Та тут же взялась за ручку с другой стороны, и вместе с Дарреном Спесером они направились к указанной им тропинке. Мисс Джонстон прикусила губу, глядя им вслед.

– Вот почему она строила ему глазки, – процедила она. – Жалкая лицемерка!

– Давай, понесли, – поторопила ее Гортензия Хортон, подхватывая ручку ее чемодана. – Или все-таки налегке?

– Ну уж нет, там мои лучшие платья. – И они, ковыляя с довольно увесистым грузом, поспешили догнать Амелию с секретарем.

Дождь, мелко накрапывающий в течение первых минут, теперь значительно разошелся. Колючие капли секли по лицу, когда ветер швырял их в лицо, и обжигали огнем. Намокшие волосы облепляли лицо... В какой-то момент корявая ветка сорвала с головы Эммы Джонстон ее мокрую шляпку, и без того совершенно испорченную, и швырнула в кусты. Она вскрикнула, бросилась ее поднимать, но, запнувшись о корни, рухнула в грязь поперек каменистой тропинки.

– Проклятый остров, – выругалась она, – это была моя лучшая шляпка. Именно в ней я хотела впервые познакомиться с графом! Отец выложил за нее целое состояние. – Она села, размазывая грязь вперемежку то ли с дождем, то ли все-таки со слезами по своему совершенно несчастному личику.

– Ну-ну, – подхватила ее с земли мисс Гортензия, – не раскисай. В конце концов, это была только шляпка. – Она подала девушке «трупик» испорченной шляпки, и та, поглядев на него долю секунды, швырнула несчастную со всей силы в кусты.

– Не отставайте! – окликнул их Даррен Спенсер. – Мне кажется, мы уже близко.

Впереди, за высоким забором из тисов, действительно показались башенки Линдфорд-холла.

Даррен припомнил, как дядя говорил ему об имении: «Неоготический стиль в лучших традициях романтизма». Говорил в насмешливом стиле, так как считал такие дома пережитком ушедшей эпохи и вообще, как виделось Даррену, не верил в любовь и всякий там романтиз...

Когда перед ними предстала серая дверь, серая, как и все остальное на этом проклятом острове, ворчала мисс Джонстон, Даррен загрохотал в нее кулаком, почти ослепнув от заливавшей глаза воды.

– Мы как в той сказке, – неожиданно улыбнулась мисс Хортон, – принцессы, молящие о ночлеге. Надеюсь, нам под перину не положат горошину...

– Да хоть целый мешок, – ворчливо отозвалась мисс Джонстон, – лишь бы нам вовсе открыли.

Как раз в этот момент загремели засовы, довольно внушительные, судя по звуку, и на вымокших гостий хлынул поток яркого света из-за открытой двери.

– Вот и вы, наконец, – произнес голос пожилого дворецкого, и их пропустили войти.

Резкий контраст после серого дня, плавно перешедшего в сумерки, с тишиной и светом красивого холла на мгновение оглушил ожидаемых, как оказалось, гостей.

Даррен Спенсер опомнился первым:

– Добрый день, мистер...

– Бартон, – услужливо подсказал дворецкий.

– Мистер Бартон, – продолжал Спенсер, – я – новый секретарь графа Дерби, а эти юные мисс – его гостьи. Я сопроводил их на остров, как и было мне велено в письме графа, но нас не встретили на берегу, и нам пришлось добираться до дома самим.

– Бедняжки, – кивнул старый дворецкий и, не обращая внимания на потоки воды, заливавшие пол с их насквозь промокших плащей, поманил гостий к приятно потрескивавшему в камине огню. – Вот, согрейте озябшие ручки, а я пока доложу о вас графу. – И он удалился, шаркая по полу ногами.