Извечная домомучительница Чаадаевых, заправляет здесь всем железной рукой.

— Сейчас я ее позову… — говорит мама.

Евдокия является через пару минут.

— Елизавета, а почему ты не на кухне? — строго спрашивает она.

— Елизавета не на кухне, потому что ей там нечего делать! Зачем ты вообще ее туда отправила?! — возмущаюсь громко.

— Влад, у них повар ногу сломал, я не против помочь… — поясняет Кареглазка.

— Лиза! — цыкаю на нее. — Евдокия, с каких это пор у нас гостей заставляют работать на кухне?!

— Я… подождите! Я вызывала повара из агентства по найму «Маркиз», и я спросила эту девушку, из «Маркиза» ли она!

— Я работаю в кафе «Маркиз», — виновато поджимает губы Лиза.

— Это что же получается? Обед нам готовила твоя девушка?! — всплескивает руками моя мамуля. — Вот это номер! Считай, экзамен на хозяйственность сдан на пятерку! А я всегда считала, что женщина должна уметь готовить хотя бы чуть-чуть… — Потом она поворачивается к домработнице и продолжает гораздо более резким тоном: — Евдокия, позаботьтесь, чтобы остальное было приготовлено без участия нашей гостьи и отныне следите, кому вы что приказываете! Вы бы ее еще полы мыть заставили, право слово…

— Лизочка, пойдемте, — тут же берет ее под руку мой отец и отодвигает стул рядом со мной. — Должен заметить, вы очень вкусно готовите!

— Прямо удивительно! — вторит ему мать и тоже садится за стол. — Вы по профессии повар?

— Нет, просто люблю готовить…

— Но это профессиональная работа! — подмечает мама.

— Научили в приемной семье, — улыбается Лиза.

И тут ей от маменьки прилетает новый вопрос:

— Лизонька, вы — сирота?

— Не совсем…

— Что значит «не совсем»? — невольно хмурюсь.

— Мой отец жив, но он лишен родительских прав… — честно отвечает она.

— Какой-нибудь алкаш, да? — спрашивает Артём.

«Надо же, а братец весь в меня, тоже умеет зачтено ляпать не к месту!» — почти горжусь, хотя меня уже некоторое время не покидает желание его придушить.

— Не совсем… — снова отвечает Лиза и отчего-то резко грустнеет.

7. Глава 7. Горох

Тогда же:

Лиза

— Лизонька, почему твоего отца лишили родительских прав? — вдруг спрашивает у меня Мария Олеговна, мать Влада.

Этот вопрос словно бьет хлыстом, такой он болезненный.

И ведь сама во всем виновата, никто за язык не тянул, могла смолчать. Тем не менее не смолчала. Теперь уже каждый член семьи Чаадаевых поворачивается в мою сторону и ждет ответа, а я не знаю, что им сказать.

«Дебилка и мямля…» — тут же воскресает в моей голове образ некогда любимого отца. Он и правда был любим, пока была жива мама, а потом испытывать к нему это чувство стало просто невозможно.

Тут же начинают ныть колени, и я непроизвольно прикрываю их руками. Это фантомная боль, у меня не осталось никаких видимых травм с тех времен. Но стоит вспомнить последние два месяца жизни с отцом, как ноги начинают ныть с такой силой, что хочется забиться в уголок и рыдать.

Я словно проваливаюсь в яму воспоминаний и ежусь от боли, к сожалению, на тот момент совсем не фантомной. Последний год моей жизни с отцом был самым ужасным. Кажется, с тех пор, как мне стукнуло двенадцать и у меня начала расти грудь, он меня возненавидел даже больше прежнего, если это вообще возможно. Злоба исходила от него волнами. Он придирался ко всему, абсолютно ко всему, что бы я ни делала, а учитывая, какой неуклюжей я становилась в его присутствии из-за нервов, долго ждать повода для наказания было не нужно.

Затрещина, ремень, стояние в углу — всё это и много больше довольно часто практиковалось в нашем доме. Но в один прекрасный день он прочитал где-то статью о волшебной пользе гороха.