Сознание вернулось резко, словно кто-то нажал переключатель. По глазам ударил узкий луч фонарика. Черкнул и ушел в сторону, оставив перед глазами красные пятна. Через несколько секунд они поблекли, и я увидел потолок фургона. На его рифленой поверхности плясали разноцветные сполохи проблесковых маячков. Кто-то невидимый поднес к моему носу ватку с нашатырем.

– Какого д-дьявола… – прохрипел я и шевельнул рукой, чтобы оттолкнуть эту вонючую гадость. Было больно, но в пределах нормы. Бывало и похуже. В голове стоял звон, но и это неудивительно. Это уже третья контузия. Или четвертая? Не помню.

– Он очнулся.

Голос звучал глухо и слегка растянуто. Будто пробивался сквозь толстый слой ваты. Перед моими глазами мелькнуло расплывчатое пятно, а потом появилась женская ручка, и я умудрился навести резкость.

– Мистер, вы меня слышите? Сколько пальцев я вам показываю?

– Какая р-разница? – Я скорее догадался, о чем она меня спрашивает. – Главное, что вы не з-замужем. У вас к-кольца н-нет.

– Раз шутит – значит, жить будет, – забубнил мужской голос. – Давай его в госпиталь.

– Погодите, – я попытался подняться, но удержали, – со мной была женщина. Что с ней?!

– Не переживайте, она жива. У нее легкие травмы. Лежите спокойно!

– Ну если вы меня поцелуете – то, пожалуй, согласен прилечь.

– Размечтался – чтобы она тебя поцеловала! – захохотал мужской голос.

– Иди ты в задницу, приятель… – Звуки начали куда-то исчезать, и я опять отрубился.

Нас поместили в правом крыле орденского госпиталя. На следующее утро я проснулся и, надо заметить, неплохо себя чувствовал. По крайней мере, не выворачивало наизнанку, как это бывает после контузий. Даже голова не болела. Только гудела, как большой и слегка испорченный трансформатор. Чтобы не расслаблялся. Не успел подняться, как в палату вошла медицинская сестра. Весьма почтенного возраста. Она напомнила одну вредную старуху из моей прошлой жизни. Судя по ее снулому взгляду и костлявой фигуре, характер у нее склочный, а жизнь – унылая и серая. Могу поспорить, что у нее дома много цветов в горшках и несколько наглых кошек. И стопка любовных романов с цветными обложками, на которых изображены влюбленные парочки.

– Вы мистер Карим Шайя, не так ли? – Она выдавила дежурную улыбку. – Доброе утро!

– Утро добрым не бывает. – Я поморщился и обвел взглядом палату. – Где моя одежда?

– Господи Иисусе! О какой одежде вы говорите? – Медсестра недовольно поджала губы и скрестила руки на бюсте. Если быть точным – это она думала, что бюст находится именно там. На самом деле – его вообще не существовало.

– Я говорю о моей одежде, в которой меня привезли в эту богадельню.

– Вам нельзя вставать! Ни в коем случае!

– Мадам, я уже старый, и свой организм знаю гораздо лучше, чем ваши «клистирные трубки» с дипломами коновалов. – Кряхтя и ругаясь, поднялся и сел на краю койки. – Пойдите и принесите мою одежду. Или скажите, куда вы ее отправили, черт бы вас побрал.

– Вам надо сделать прописанные врачом инъекции.

– В задницу ваши инъекции! Где врач?

– Он сейчас придет и все вам расскажет. – Она поджала губы, намазанные помадой жутко ядовитого оттенка, повернулась и вышла.

– Вот дура… – Я посмотрел на распашонку, в которую меня одели, как новорожденного младенца, и выругался: – Хоть бы халат принесла, кошелка старая!

– Что здесь происходит? – Дверь распахнулась, и в палату стремительно вошел доктор в белоснежном халате. На его мощной, как у борца, шее болтался фонендоскоп.

– Ограбление века. Украли одежду и тапочки. Ну и пистолет в придачу. Все, что нажито непосильным трудом, все украли.