Мирча глубокомысленно посмотрел на девушек, которые с большим вниманием слушали его.

- Так вот. И никто вроде не видит и не слышит их, кроме путника заночевавшего. Вот один из пришлецов спрашивает: «Что мы назначим этому ребенку? Какую судьбу ему определить?» Первый и говорит: «А пусть живет долго и счастливо до старости». Второй спорит: «Нет, пусть заболеет и умрет назавтра». Третий покачал головой и свое слово молвит: «Не так. Пусть доживет до семи лет, а потом утонет в колодце, что у отцова дома стоит». Другие согласились с ним и из дома ушли. А путник тот все их слова и запомнил…

- Это, наверное, сам Господь Бог по земле ходил и судьбу назначал, - вставила Виорика, - или, может, ангелы были.

- Может, ангелы, а может, и наоборот, - пожал плечами Мирча. - А вы дальше-то слушайте, слушайте. Так вот. Утром путник этот хозяину дома и рассказал, как дело было и какую судьбу его сыну назначили. Хозяин путника поблагодарил и предсказание запомнил. Вот вырос мальчик, и скоро ему семь лет должно стукнуть. Тут отец мальчика взял и колодец, что у его дома был, сверху крышкой каменной закрыл. Ну, чтоб сын туда не упал и не утонул. И что ж ты думаешь?! Как семь лет ребенку исполнилось, пошел ливень страшный, мальчик упал и в канаве рядом с колодцем-то и захлебнулся. Вот и пытайся от судьбы уйти.

Мирча широко развел руками.

- Господин Кан, - снова с настойчивостью спросила Луминица. - Вы о кнезе что-нибудь плохое знаете?

- Да не то чтобы плохое. Скользкий он, кнез. И с одними дружбу водит, и за здоровье других чарку вина поднимает. А только не верю я ему. Если бы моя Катринка жива осталась, я бы ее за кнеза замуж не выдал. Вот сердце к нему не лежит, и все. Ну ладно, ладно. Чего ты пригорюнилась? – сказал Мирча приунывшей девушке. - Ты больше слушай меня, дурака старого. Мало ли чего я тебе наговорю сейчас? Знаешь пословицу: выбирай жену, которая радует тебя, а не других. Ну и про мужа то же самое сказать можно. Все у тебя хорошо будет, дочка.

- Вы так думаете? – Луминице очень хотелось услышать от этого доброго и неожиданно ставшего таким родным человека что-нибудь ободряющее. На душе и без его намеков и недомолвок было тревожно и страшно.

- Знаешь что, дочка, - сказал вдруг Мирча. - Ты, если что, мне напиши. Пиши в поместье Мирчи Кана, что рядом с Сигишоарой. Я, конечно, по сравнению с кнезом, так, пылинка, но, если потребуется, защитников тебе найду. Не дам в обиду дочь старого друга.

- Спасибо вам.

- Ну вот и плакать сразу. Что с вами, девчонками, делать будешь. Вот и Стефения моя было чуть что, сразу в слезы. Будет тебе, будет.

Мирча обнял Луминицу за плечи и ласково потряс.

Когда Мирча уезжал, его провожали всей семьей. Луминице казалось, что она теряет доброго покровителя, которого только что успела обрести. Загрустил и отец, который редко виделся со старыми друзьями. Перед расставанием Богдэн и Мирча договорились регулярно сноситься, дабы не развязался нежданно-негаданно завязавшийся узелок на разорванной в молодости ниточке их дружбы, крепко – так что хрустнули старые кости – обнялись и от души похлопали друг друга по плечам. Потом Мирча влез на коня, махнул рукой, и кавалькада скрылась за поворотом дороги. А Тордеши еще долго стояли и с сожалением смотрели на колыхающиеся прощальной рукой хозяев ветки пестрого дерена.

На следующий день, последний перед назначенной свадьбой, сильно похолодало, и пошел дождь. Луминица сидела дома, кутаясь в теплую шаль, и наблюдала за последними судорожными сборами матери и служанок. Из важных ей вещей она решила взять в новый дом подарки отца, рукопись своих стихов и листки еще не использованной бумаги. Кроме икон получила она в подарок от родителей и дорогую книгу, так полюбившуюся в детстве. Виорика, которой Луминица хотела благородно уступить книгу как драгоценную часть приданого, отказалась, сказав, что с этой книгой у нее связаны лишь плохие воспоминания, тосканское наречие она не разумеет, и надобности никакой в таком широком жесте не видит. На том и порешили: любимая книга про хитроватых священников и галантных кавалеров окончательно отошла Луминице.