Всё. Можно больше не притворяться.

– А ты думал, эта железяка сделает из меня покорную овцу? – ядовито и сердито усмехнулась я.

– Прости... Я не знал, что всё будет так. Просто мечтал, что мы снова будем вместе. Я так люблю тебя... Лия, прости! Беги отсюда, пока он...

– Что ты наделал, гадкий щенок?! – взревел вонючка, вынырнув из высоких створок большого зала, аки забытый на три дня любовник из мужниного шкафа. Он бросил в меня каким-то на вид каменным шариком.

Я среагировала молниеносно: отбила штуковину силовым щитом. Не на ту напали.

Шарик зашипел-заискрился в углу, затем хлопнул и затих. Даже если бы он попал прямиком в меня, мне от этой пукалки ничего бы не стало. Может, вырубило бы на минуту, да и то вряд ли.

– За такое вам обоим грозит пожизненная каторга, – озвучила похитителям перспективы.

– Это ещё надо доказать! – скривился дядя Ромери, а его рука снова потянулась к карману.

Вонючка выудил портсигар, неспешно сунул в рот сигариллу и ожидаемо обронил пакостливое:

– Ты просто копия своего папаши, жалкого безродного полукровки!

Пф! Вот не ведусь на оскорбления. Тем более от типа маргинальной наружности.

Не дождавшись от меня реакции, он продолжил:

– А характер, как погляжу, достался от матери. Доминика та ещё стерва. И выбрала себе лузера, который станет терпеть все её капризы.

Дядька, не сводя с меня масляного взгляда, полез во внутренний карман жилета за спичками, но вместо них достал самострел и пальнул мне в грудь.