Я попыталась привстать, но Иво с силой прижал меня огромной ладонью к земле, заставив зашипеть от боли.

— Полегче!

— Не двигайся, пока тебе не окажут помощь и не закроют рану. Нужно вытащить копьё и донести тебя до повозки с ранеными. Дайте мне тряпки!

Что на него нашло? Иво никогда не проявлял заботы обо мне. Напротив, всегда относился хуже, чем к остальным. Но сейчас он игнорировал всех остальных, даже тех, кто был ранен гораздо серьёзнее, и полностью сосредоточился на мне.

— Иво! Мне нужна твоя помощь! Приведи ещё двоих, кто не ранен! — раздался крик Эрика.

Но Иво лишь покачал головой:

— Нет, сначала я разберусь с этим отродьем…

— Не надо со мной разбираться! — зло прошипела я. — Вытащите это дурацкое копьё и оставьте меня в покое! Всё заживёт само, ты это знаешь!

Тогда, когда он нёс меня с раздробленной ступнёй в лазарет, его совсем не волновало моё состояние.

Отто стоял рядом, растерянно глядя на Иво. Херсир, заметив это, зло бросил:

— Хорошо. Вставай, отродье Хеттра.

Я знала, что наконечник копья придётся вытаскивать сквозь ткани и мышцы. Я понимала, что это будет больно. Но, видимо, не до конца осознавала, насколько.

Иво даже не удосужился предупредить. Сломав древко копья за моей спиной, он резко продавил наконечник вперёд. Я издала низкий, хриплый стон, но тут же прижала правую руку к губам, чтобы не издать больше ни звука. Перед глазами плясали тёмные мушки, а из глаз от боли невольно потекли слёзы.

— Слабак, — бросил заметивший это Иво и ушёл, не оглянувшись.

Я тяжело дышала, мелко дрожа от пережитого.

— Тебе лучше прилечь, Дан, — тихо сказал Отто.

Рядом неожиданно появился Дирк, протирая шею от крови, застывшей под рабским ошейником.
— Один погибший с нашей стороны... Но если бы ты не почувствовал нападающих, не предсказал что они нападут с двух сторон, мы бы здесь все полегли, Дан, — произнёс он.

Во взглядах тех, кто стоял вокруг, читалось то же признание.

***

Трое погибших и множество раненых… Однако настроение в караване неожиданно улучшилось: люди решили, что самое страшное уже позади. Мы миновали опасное поселение разбойников, и впереди нас ждали лишь «обычные» нападения.

Меня, как и остальных раненых, погрузили в одну из двух телег с пострадавшими, хотя я прекрасно могла идти сама. Бо, бородач с косичками, которого я лечила первым, погиб на третий день после большого нападения, и это неожиданно сильно меня расстроило. Наверное, потому, что я понимала: его можно было спасти. Всех их можно было бы спасти… если бы у нас были медикаменты из исследовательского комплекса.

Но аборигены ненавидели «иных». Если бы кто-то догадался, что я одна из них, меня бы точно так же ненавидели, а то и придушили ночью. Я вовсе не желала навлекать на себя их ненависть. После недавнего нападения отношение ко мне значительно улучшилось: люди смотрели на меня с надеждой, а Эрик не стеснялся многократно повторять, что мы всё ещё живы только благодаря мне.

Только Иво молчал, полностью меня игнорируя, да Касон продолжал свои дурацкие издёвки. А я понимала: нельзя давать им надеяться на меня, нельзя позволить им думать, что на меня можно рассчитывать, ведь если рядом с нападающими не будет огня — я не смогу их почувствовать.

Поэтому раз за разом я повторяла, что мой дар не работает всегда, что нам нужно быть настороже, что разбойники могут напасть в любой момент.

Словно знала, что что-то произойдёт.

И худшее случилось совершенно неожиданно, когда я спала после своей очереди на дежурстве. Они напали с рассветом, огромным числом, бесшумно, именно в тот момент, когда мой сон был самым глубоким. Я даже не сразу поняла, что происходит.