— А, да, — улыбается в ответ Андрей, — забыл, извините. Добрый вечер, Оксана.

Она сама попросила его обращаться к ней без отчества, а он не нашёл весомых причин отказать. Да что там! Она даже Маринку повадила обращаться к себе без отчества, да ещё и на «Ты» Обнаружив это, Андрей, конечно, попытался построить всех по местам, но Оксана так ловко уложила его на лопатки... Чем? Да если бы он помнил!

...Потом примерно полчаса «смены караула»: вместе с Оксаной слушают Маринкины рассказы о прошедшем дне, ужинают — тоже обязательно все вместе, потом Марина с Тёмкой уходят в комнату, а они с Оксаной остаются вдвоём на кухне и...

Сразу повисает дурацкая неловкая пауза. Андрей зачем-то сосредоточенно роется в своей рабочей папке, Оксана снова и снова бесцельно заправляет за ухо прядь волос и наконец, встаёт:

— Я пойду?

Простой служебный вопрос-утверждение, из категории «Если у вас всё на сегодня, то я пошла», но Андрею постоянно кажется, что она имеет в виду что-то другое. Словно не домой, на законный отдых отпрашивается, а уточняет: «Теперь мне лучше уйти, да?» Вопрос, после которого ему вдруг становится пугающе пусто и так хочется ответить: «Побудь ещё...», но он лишь строго кивает:

— Да, конечно. Завтра как обычно.

Потом стоит у окна, глядя ей в след. А когда она скрывается за углом — призрачная пустота её ухода наваливается вдруг свинцовой тяжестью, и отступает лишь утром, когда «смена караула» ещё короче, пять, максимум десять минут — впритык, чтобы дотянуть до вечера...

Вся эта безобидная с виду история на самом деле была довольно тревожным симптомом. Нужно было срочно взять паузу, и, хотя Оксана и пыталась убедить его в том, что ей вовсе не сложно без выходных, Андрей настоял, чтобы она не приходила.

И вот, второй день на исходе, а вместо ожидаемого отрезвления — лишь тягомотное ожидание понедельника.

Был бы Андрей пацаном — давно бы решил, что втюрился. Но он был взрослым мужиком на четырнадцать лет старше, а поэтому честно признавал, что дело не в любви. Просто у него давно уже не было нормальной бабы. И в этом плане Краснова точно не вариант, потому что с детьми она, похоже, действительно справляется, и портить эту удачу интимом было бы глупо.

Да и в плане любви — не хотел он этого больше, ни с кем и никогда. И уж тем более с этой вчерашней школьницей, которая, судя по оставленному ею для него письму, была в него тогда слегка... влюблена?

Нет, по тексту там, конечно, ничего такого не было, но однажды прочитав его, Ирка потом долго ещё вставляла Андрею полные пошлых шуточек шпильки. Это-то и заставило его перечитать письмо ещё раз. И хотя ничего нового он в нём не обнаружил, стало как-то неловко за эту неказистую девочку, у которой точно ещё нет друга-мальчика для походов в кино и первых поцелуев по подъездам. Становиться же её романтическими фантазиями Андрею категорически претило, поэтому он и обратился тогда к начальству с просьбой освободить его от почётной миссии бывать в этой школе.

Однако само письмо всё равно хранил дома и, иногда натыкаясь на него в бумагах, перечитывал и улыбался, потому что, если отбросить навязанные Иркой пошлости, письмо было светлое и трогательное.

А потом жена будто бы случайно порвала его на подстилку хомячку, и вместе с письмом постепенно забылась и написавшая его девочка.

Вот пусть так оно всё и останется — в светлом прошлом. Девочки должны дружить с мальчиками, а дяденьки — с тётеньками. А иначе получается чёрте что и ополовиненные разводами дети.