С горем пополам, но выяснил, что Марина якобы подговорила Тёмку отрезать на нянькиной сумке ручки. И это само по себе оказалось трагедией. Но и это ещё не всё: орудуя ножницами, Тёмка порезал палец. И хотя там оказалась сущая царапина, от вида крови и боли он впал в панику. А паника у аутиста — это отдельная история. Истеря, он упал и ударился головой об косяк, и это ещё больше усугубило ситуацию.

Слушая няню, Андрей суетливо ощупал голову сына — на затылке действительно стремительно росла огромная шишка.

— Всё! Всё! Провалитесь вы все! Сумасшедшая семейка! — прижимая к груди покалеченную сумку, разрыдалась Нина Тимофеевна. — И расчёта мне вашего не надо! Ничего не надо! Ни видеть вас, ни слышать не хочу! Сумасшедшие! — и с силой, так что зазвенели стёкла в окнах, хлопнула входной дверью.

И Андрей остался один-на-один с восьмилетним извивающимся в панике сыном на руках, и почти одиннадцатилетней запершейся в туалете дочкой.

Успокоить Тёмку не удалось даже через полчаса. Он уже хрипел от крика, и Андрею начало казаться, что дело не в испуге, а в шишке... Черепномозговая. Легко!

— Марин, выходи! Ну давай, дочь! — перекрикивая сына, подёргал ручку на двери. — Надо с Тёмкой в больницу ехать! Выходи!

Но она даже не отозвалась, и теперь Андрею уже начало казаться, что с ней тоже что-то не так...

Метнулся в зал, опустив орущего сына на пол, вызвал «скорую» Снова попытался выманить Маринку. Не получилось, но теперь он хотя бы расслышал, как она там шмыгает носом. Понятно. Боится наказания за нянькину сумку...

— Марин, ну выходи! Я не буду ругаться, обещаю!

Бесполезно.

Вернувшись в зал, суетливо разделся до трусов, схватил из шкафа первые попавшиеся треники, и снова к туалету. Но на полпути его остановил звонок в дверь. В полной уверенности, что это «скорая» кинулся открывать... И замер, скрючившись с одной ногой в штанине.

Впрочем, с Красновой тоже было что-то не то, но сейчас Андрею было настолько не до неё, что он просто, на ходу надевая вторую штанину, оставил дверь открытой и побежал в комнату к сыну.

— Тёмыч, ну хорош уже, ну! — пытаясь взять на руки, строго увещевал он его, но Артём, похоже, даже не слышал.

— Ну что вы делаете! — раздалось за спиной. — Вы что не видите, что только ещё больше раздражаете его?! Сейчас же выйдите отсюда!

— Чего-о-о? — обалдело обернулся Андрей. — А вы не... — это было просто феерией происходящего дурдома. Как будто конец Света всё-таки настал. — Вы не... Не... — Ну, во всяком случае, дар речи точно пропал.

И всё же, несмотря на ударившее в голову возмущение и жгучую потребность поставить эту... Краснову, блин, на место, было в её требовательно уставленном на дверь пальце что-то такое, отчего Андрей подчинился.

Слушая истерику сына теперь уже из-за закрытой двери комнаты, оделся и снова пошёл упрашивать Марину. Она не реагировала, а вот Тёмка, хотя и не сразу, но затихал.

В итоге, подъехавшая «скорая» нашла лишь всхлипывающего после истерики мальчика с небольшим порезом на пальце и шишкой на голове, и предложила на всякий случай отвезти их в травмпункт, сделать снимок.

— Я могу съездить с вами, — вызвалась вдруг Краснова, и тут же, вспыхнув, потупилась. — Если хотите, конечно.

И Андрей вдруг понял, что с ней сегодня не так: она была похожа на что-то из разряда Леночки Гончаровой, стоящей на трассе в чулочках. С той лишь разницей, что та была на оперативной работе и под прикрытием ментов, а эта... Она что, по улицам так ходит?

Короткая обтягивающая юбка, высоченные каблуки, маечка какая-то дурацкая с глубоким вырезом. Хорошо хоть поверх всего этого был накинут удлинённый пиджак. Но и он не особо спасал — стоило Красновой сменить позу, как тут же создавалось впечатление, что под пиджаком ничего нет. Вообще. Ну, кроме тела, естественно. Голого.