— На живца, значит, дёргаете? А почему решили с этого бока заходить? Пропавшие имели отношение к девицам лёгкого поведения?

— Да нет, обычные девчонки, между собой никак не связаны. Единственное, что можно считать косвенно общим, это то, что у обеих отцы эти, как их… Бизнесмены новоявленные.

— А вот это интересно. Может, отсюда и заходить?

— Да откуда мы только не заходили уже! Проверяем уже всё подряд! Не стыкуется. Поэтому отрабатываем все версии. Ну а чё делать, Андрюх? Два эпизода, это, сам понимаешь, уже на серию тянет. А нам сейчас только серийника не хватало, особенно перед этим, мать его, слётом.

— Каким слётом?

— Ну ты чего, Иванов, совсем закис тут, на участке своём? Ветеранов МВД! Круглая дата в этом году. Вас на обеспечение порядка разве не распределили ещё?

— А, это...

Да, он действительно закис. Самогонщицы, бытовые ссоры, если повезёт — велосипед у кого-нибудь украдут или даже пацаны тачку угонят покататься. А в остальном — бумажки, бумажки, бумажки... И нехилый километраж пешим ходом по участку — по всем этим самогонщикам, дебоширам и прочим. Чувствовал себя так, словно срок мотает. Уже пятый год.

— Да мы тоже, если честно, какие-то никакие, — вздохнул Харламов. — Топчемся на месте, топчемся... А толку? Львович кряхтит: устроите мне висяка[1] — всех, на хрен, попру за несоответствие. А мы, веришь, и так из штанов выпрыгиваем! — вспомнил про пятно от кефира на ляжке, потёр. — Не хватает нам тебя, Андрюх! Фарта твоего и чуйки ищейской, ох, как не хватает!

— Не трави душу, Олеж! Отчуялась, похоже, моя чуйка. Чем дальше, тем больше понимаю, что не вылезу уже с участковых. Львович мои прошения о переводе уже, похоже, даже не читает, сразу отклоняет. Да оно и понятно — куда мне в оперативку-то? Маринка вон, от рук отбивается совсем. И главное, при мне — тише воды, а как без меня, так нянька воет с неё! Так что хорошо ещё, если не придётся вообще осесть где-нибудь в кабинете, бумажки перекладывать.  Дожился, блин, отличник уголовного розыска. — Отрешённо погонял по столу крышку от кефира. Усмехнулся: — Бывший.

— Ой, ну кончай, Андрюх! Опер бывшим не бывает, тебе ли не знать! А вообще, я давно говорю — жениться тебе надо. Не, серьёзно! Не хочешь заморачиваться с отношениями, так взял бы хоть какую-нибудь разведёнку с дитём. И ей за счастье — мужика нормального отхватила, и тебе хорошо — и баба регулярная, и дети под присмотром.

— Так, короче, — обрывая больную тему, поднялся Андрей, — это всё прекрасно, но мне пора. — Сунул в папку чистых листов, пару ручек и карандаш. — Василий! — В кабинет заглянул Петров. — Останься здесь, если Машков всё-таки подойдёт, что, конечно, вряд ли, возьмёшь с него объяснения по поводу мордобоя и угроз. Только аккуратнее с ним, он контуженный на всю бошку. Будет пытаться командовать, помалкивай в ответ, не нагнетай. Я сейчас к цыганам, потом по адресам. Вернусь после обеда.

Выйдя на улицу, ударили с Олегом по рукам:

— Давай, Андрюх, не кисни! И это, я тебе теперь два по поллитра должен, помню!

— Ты лучше в гости нарисуйся, с Маринкой воспитательную беседу проведи, крёстный, блин.

— Ну замётано! Вот с кефиром и приду!

Харламов пошёл, а Андрей задержался у подъезда опорного пункта, докуривая. Смотрел другу в спину, на его приблатнённый походняк и оперативный, согласно поставленной задаче прикид биндюжника: видавший виды спортивный костюм и кеды, и снова завидовал.

***

— Лэйла, так где Бахтыр?

— Вот только что уехал! На неделю.

На все вопросы Андрея у старшей цыганки всегда были готовы ответы: уехал, не знаю, не помню, не видела, не брала, не понимаю... А вокруг носятся дети, целые полчища детей, аж голова кругом!