— Уймись, благородие! — выдохнула она мне в ухо. — Или укушу!

Угроза оказалась не пустой: стоило мне дернуться, как в загривок впился полный комплект зубов. После тренировок с Андреем Георгиевичем сил у меня стало заметно побольше, чем у восемнадцатилетней девчонки, но Настасья не сдавалась. Я кое-как перевернулся на спину, однако она тут же уселась сверху и обеими ладонями уперлась мне в грудь.

— Да чего ж ты упрямый такой?! Говорю же — не виноват он. Ему дед твой велел!

— Дед?..

— Видать, узнал, что ты ко мне ходил сюда, — вздохнула Настасья. — А у старого князя разговор короткий: приказал высечь.

— Высечь?! — Я не поверил своим ушам. — За что?..

— У него спроси… Решил, видать, наказать, чтобы я на тебя, благородие, и заглядываться не думала. — Настасья сердито засопела. — Сказал Семену, а я по добру и не далась… Он мужик-то не злой, даже из гаража гонять перестал — так разве с хозяином поспоришь?

Это уж точно. Нрав у деда крутой… К счастью, это отчасти компенсируется не самой лучшей памятью. Несмотря на третий магический класс, годы понемногу брали свое — так что сейчас дед уже наверняка успел забыть и про Настасью, и про ее наказание.

— Прости. — Я осторожно коснулся подбитой щеки кончиками пальцев. — Это же из-за меня, получается.

— Получается. — Настасья снова сердито нахмурилась. — Потому и не хотела говорить. Думала, тебе вообще все равно… а ты вот как за меня заступаться пошел.

На последних словах голос Настасьи потеплел, а глаза вдруг влажно блеснули. Наверняка с такой внешностью она никогда не была обделена мужским вниманием… и все же чем-то я ее сердечко, похоже, затронул.

— Пошел и пошел, — улыбнулся я. — Так и будешь на мне сидеть? Я не против, конечно…

Настасью будто ветром сдуло. Она соскочила и тут же отползла в сторону — так, что я даже при желании не смог бы до нее дотянуться.

— Ты не подумай, благородие. Я не из таких, что за червонец улыбаться будут!

— И не подумаю. — Я поднялся с земли и протянул руку. — Лучше расскажи, как там твоя чудо-бричка.

Настасья напоследок еще раз стрельнула глазами — но вредничать не стала. Не по-девичьи крепко обхватила мою ладонь, встала на ноги и принялась отряхиваться.

— Пошли, покажу, — усмехнулась она. — От тебя все равно не спрячешься, благородие… Чуть ворота не сломал.

За неполные десять дней машина буквально преобразилась. Похоже, Настасья работала не покладая рук… а может, даже иногда ночевала прямо в сарае. Я не мог увидеть, что она сделала внутри, а вот корпус закончила чуть ли не полностью. Теперь каркас почти везде обтягивало клепаное железо: не хватало только правой двери — на ее месте красовался посаженный на четыре болта ржавый прямоугольник — и еще пары элементов.

Зато теперь тачка стояла не на бревнах, а на самых настоящих колесах. Явно не новых — судя по царапаным дискам и изрядно походившей резине, — но все-таки. Обзавелась рулем, рычагом коробки передач… даже чем-то вроде приборной панели. Правда, вместо спидометра, тахометра и всяких положенных лампочек в ней по большей части красовались только отверстия… Появились даже сиденья.

— Мать моя. — Я засунул голову внутрь. — Это что?..

— От трактора, — кивнула Настасья. — А второе — от «Москвича». Мне мужики из гаража отдали… и аккумулятор еще с бензобаком. И педали помогли приделать. Наверное, стыдно им… за Семена.

— И правильно, — проворчал я.

Мысль, что кто-то мог помогать Настасье с работой (а заодно и часами любоваться ею), почему-то мне совершенно не понравилась. И моя скривившаяся физиономия явно оказалась достаточно красноречивой.