Правда, сейчас Арина Степановна почему-то выглядела недовольной.

— Ты бы Настасью навестил, Сашенька, — проговорила она, протягивая мне дымящуюся кружку. — Нехорошо с ней вышло. Она хоть и простая девка — а все равно человек.

— А что с ней? — Я едва не подавился бутербродом. — Я не…

— Вот у нее и спроси. — Арина Степановна строго сдвинула брови. — И не торопись, доешь! Зря я, что ли, старалась?

После ее слов кусок не очень-то лез в горло, тем не менее, я все равно дожевал и допил чай — и только потом сорвался через кухню во двор, а оттуда — в дальний конец к зарослям, скрывающим ветхий сарайчик.

Где меня явно не ждали. Настасья была на месте — изнутри доносилось негромкое позвякивание, — но на этот раз заперлась. Потоптавшись у ворот, я постучал… однако ответа не дождался.

— Настасья! — позвал я. — Ты здесь?.. Настасья Архиповна!

— Шел бы ты отсюда, благородие.

Голос у девы-конструктора был недовольный… Да чего уж там — откровенно сердитый. Будто за те полторы недели, которые мы не виделись, я успел чем-то перед ней провиниться…

Уж не тем ли, что пропал, наобещав золотые горы?

Нет, едва ли — мужики из гаража говорили, что Настасья заглядывала, забрала старый аккумулятор, кое-какие детали от «Волги», инструмент, пару листов железа… Работа кипела — хоть я и не приходил понаблюдать. Андрей Георгиевич в последнее время гонял меня втрое сильнее, а Костя вдруг насел с книгами — так что под вечер у меня обычно оставалось сил только кое-как доползти до кровати и вырубиться. Видимо, эти двое задумали отвлечь меня от девчонки — и, надо сказать, им это удалось. Не застав Настасью в сарае раз или два, я почти забыл про нее.

Пока Арина Степановна не напомнила.

— Что такое? — Я снова потянул на себя лязгнувшую засовом створку ворот. — Поговорить надо!

— Не о чем мне с тобой говорить! — отозвалась Настасья. — Уходи, кому говорят!

— А ну открывай! — не выдержал я. — А то сам зайду.

— Отстань!

Вот ведь зараза… Будет еще крепостная мне тут командовать.

Недовольство колыхнулось внутри — и тут же легло в руку заряженным заклятьем. Отступив на шаг, я прицелился и влепил в ворота Булаву. Раздался треск, во все стороны брызнули щепки, и засов с жалобным звоном отлетел на пол. Я толкнул ногой створку и вошел внутрь.

— Что, много чести князю дворовую девку послушаться?

Настасья стояла всего в нескольких шагах от меня. Все в том же безразмерном комбинезоне и мужской рубашке, подвязанной чуть выше пояса, — только на этот раз клетчатой. Рыжие волосы полыхали в полумраке сарая огнем, но глаза горели еще ярче. И сердитую красоту не портили ни грязные руки, ни масляные пятна на одежде…

Ни синяк на щеке.

— Кто? — коротко спросил я.

Настасья явно хотела или обругать меня, или соврать, или просто отмахнуться — но, похоже, вид у меня вдруг стал такой, что юлить показалось себе дороже.

— Семен, — едва слышно проговорила она. — Только он…

— Убью.

Я развернулся и зашагал к гаражу. Злость ухнула куда-то в живот — прямо как тогда, перед дракой с Воронцовым… Вполне подходящее состояние, чтобы сломать кому-нибудь пару костей.

— Постой, благородие! — крикнула мне вслед Настасья. — Да не виноват он… Постой, кому говорят!

Дева-конструктор догнала через два десятка шагов. Попыталась забежать вперед, потянула за руку — а когда и это не помогло, просто обхватила меня за пояс и повисла. Я на чистом упрямстве протащил ее метра три-четыре, пытаясь стряхнуть, а потом запнулся обо что-то и растянулся прямо на тропинке. Настасья так и не отпустила — и свалилась сверху, придавливая меня к земле разгоряченным от тяжелой работы телом.