— Ишь какой хитрый. — Андрей Георгиевич усмехнулся, но его лицо вдруг снова стало смертельно серьезным. — Я думал — что мне все это напоминает? Все вспомнить не мог… А теперь вот, кажись, понял.

— В смысле — тренировки?

— В смысле — как ты двигаешься. Как действуешь. — Андрей Георгиевич огляделся по сторонам и продолжил уже тише, хотя мы были чуть ли не в километре от усадьбы: — В свое время мы так же рядовых бойцов, из простых то есть… натаскивали брать Одаренных.

— Дворян? — зачем-то уточнил я. — Обычным оружием?

— Или без него. Все то же самое: уйти с линии, сбить прицел, зайти по солнцу. — Андрей Георгиевич на мгновение смолк, вспоминая что-то. — Или с наименее опасной стороны, с левой руки, к примеру, или где укрытие есть. А потом сократить дистанцию — и… нахлобучить. Прям как ты меня.

— Интересно.

— Еще как. — Андрей Георгиевич прищурился, будто просвечивая меня насквозь. — Не знай тебя — подумал бы, что учился чему такому… Говорят, ты еще и кулаками махать горазд оказался?

— Да всего раз было дело, — буркнул я. — Я тогда толком и Булавы сложить не мог.

— Зато теперь можешь. — Андрей Георгиевич ухмыльнулся и зашагал к дому. — Вообще — дело полезное. Теперь юнкеров больше так, по беготне гоняют, а в мои годы и английскому боксу учили, и на ножах, и на саблях тоже. Одаренному оно, может, и без надобности, но для реакции полезно.

— Чувство дистанции, — кивнул я. — Думаешь быстрее. Проще найти слабости в защите.

— Вот ты у старого и нашел. — Андрей Георгиевич протянул здоровенную ручищу и потрепал меня по плечу. — Тебя будто и учить ничему не надо. Сам все знаешь.

— Да если бы, — отмахнулся я. — А для ближнего боя заклятья есть? Щит и Кольчуга вроде работают, а остальным неудобно, сбить могут, да и…

— Есть. Цеп, Хлыст, Молот, — начал перечислять Андрей Георгиевич. — Кладенец. Этот тяжелый, сил много надо, и плетение сложнее, чем у Кольчуги, раза в четыре. Зато любой Щит на раз-два вскроет. Я видел, как им чуть ли не сантиметровую сталь резали — вот шуму-то было…

— Ничего себе! — Я ускорил шаг и поймал наставника за руку. — А покажете?.. Андрей Георгич, ну пожа-а-алуйста!

Жалобный тон у меня получился на тройку с минусом, однако почему-то сработал. Андрей Георгиевич усмехнулся, шутливо погрозил пальцем, но все-таки сдался. Плетение — действительно сложное — заняло у него секунд пять. То ли сказывалась усталость после тренировки, то ли Кладенец и правда был настолько энергоемким… Причем скорее второе.

Из руки Андрея Георгиевича — прямо из пальцев, выпрямленных и сложенных вместе, — с негромким шипением начало расти полупрозрачное лезвие примерно с ладонь шириной.

— Тут главное силу рассчитать, насколько хватит. Можно с метр, а можно хоть с десять отрастить. Говорят, и такое удержать можно, если постараться. А по мне так лишнее уже. Лучше стабилизировать. Вот так.

Достигнув длины чуть меньше моего роста, Кладенец перестал расти, заострился и засиял равномерным бледно-голубоватым светом. Андрей Георгиевич осторожно отвел руку в сторону — видимо, на тот случай, если мне взбрело бы в голову потрогать.

— Духа уходит — мама не горюй, — пояснил он. — Даже дед бы твой больше пары минут не удержал… Да столько и не надо. Если с таким подойти — сам понимаешь… Страшная штука, в общем, мало какой Щит спасет. Хорошо, что вам, молодым, не по рангу игрушка. Силенки не те еще, да и плетение так сразу не запомнишь.

Андрей Георгиевич опустил руку, и сияющее лезвие с тихим жужжанием растворилось в воздухе, напоследок срезав несколько травинок и оставив чуть дымящиеся стебельки. Наверняка оно с такой же легкостью кромсало бы и дерево, и железо… и человеческую плоть.