Мне бы пару десятков воинов, для начала, чтобы границы, да берега патрулировали, но мужчин в землях Эсхейм не хватало катастрофически. Многие сгинули в битве при Дерсен…

Задумавшись, я не заметила, как добралась до своих покоев, едва не столкнувшись с незнакомой девицей в узком коридоре.

Темноглазая черноволосая девушка, испуганно пискнув, рванула от меня в обратную сторону и уже через минуту, мелькнув подолом платья, незнакомка исчезла за поворотом. Странная реакция на меня и слишком поспешный бег — откровенное неуважение к главе рода, невольно заставил меня задуматься, чтобы это могло значить.

Поставив мысленную зарубку, я наконец, прошла в свою комнату, застав там Бергит и Виллума и, кажется, у них ко мне был серьёзный разговор.

Дорогие друзья!

Большое спасибо за комментарии,

я все читаю и очень благодарна вам за поддержку.

Посемейным обстоятельствам пока не могу всем ответить, но обязательно это сделаю.

Хорошего всем дня и отличного настроения!

С уважением, Юлия!

8. Глава 7

— Госпожа, вы собрались отравить латранцев? — спросил лекарь, едва я переступила порог.

— Нет, с чего такие выводы? — искренне удивилась, ранее не замечая за собой беспочвенной кровожадности.

— Вы хотите накормить их дикими утками.

— Опять эти утки, — тяжело вздохнула, проходя дальше в комнату, добравшись до стола, устало опустилась в кресло, потребовала, — Виллум объясни, что с этими беднягами не так?

— Утки обитают в ожерелье Святой Герс, — заговорил лекарь, окончательно меня запутав, — семь озёр круглых как бусины в ожерелье прекрасной невесты. Они были сорваны с её тонкой шеи жестоким и завистливым Озаром, когда он убивал её. Голубые, словно летнее небо бусины утонули в крови девушки…

Я прилагала неимоверные усилия, чтобы не поторопить мужчину и попросить его перейти ближе к сути, но обижать Виллума не хотелось и пришлось слушать очередную легенду.

— На месте, где рассыпались бусины, появились озёра, а из её крови выросли могучие деревья Эсхерия, их орех пахнет предательством, а сок ядовит.

— А при чем здесь утки? — поинтересовалась, спустя несколько минут торжественной тишины.

— Они едят этот орех, — тоном моего старого учителя географии, укорил меня лекарь, отчего я невольно поёжилась, но всё же рискнула произнести:

— Утки живые.

— Это птицы, им неведомы болезни людей.

— Хм… а хомуль этот, он поди в ожерелье водится?

— Только там, — подтвердил мои догадки Виллум, радуясь, словно дитя моей сообразительности.

— А латранцы нам, случайно, ничего не сделали? Может, обиду, какую давнюю нанесли?

— На море лодки топят, стоит только за скалу Лим зайти, — и в этот раз подтвердил мои подозрения лекарь, — то их территория, но эсхеймцы помнят, как и латранцы в наши воды рыбу загоняли.

— Ясно, — кивнула, мысленно выругавшись на себя. Это ж надо было так опростоволоситься, чего наговорила, а те и рады стараться… но утки же недохнут, может не так всё страшно, — а симптомы какие? Ну если орех съесть или утку?

— Кто ж вонь такую есть станет, — удивился лекарь, вытаращив на меня свои глаза, — я настойку делал, проверял так ли слухи верны, дал одному пропойцу, так у него живот крутило пять дней.

— Может причина в другом была? — не сдавалась я, пока у меня в голове никак не укладывались поступившие сведения.

— Сохранилась у меня та настойка, могу воинам налить, — тут же предложил Виллум, его ученица, удивлённо распахнув глаза, ошеломлённо ожидала моего ответа.

— Нет, по-другому решим, — задумчиво проговорила, ломая голову, как теперь быть с этой птицей и прочими продуктами, которые со слов лекаря ядовиты, наконец, определилась, — Бергит скажи Арену, пусть орех, утку и прочие заготовки несут в замок, одной партией отправим на продажу, — тотчас добавив, — полежит пока в подвалах.