Детство её не отличалось от детства сотен таких же девочек из рабочих семей: школа, дешёвая одежда, учебники с чужими подписями на полях, первые сигареты в шестнадцать, первый мужчина в семнадцать, который тогда казался ей тем самым, настоящим, с кем можно построить жизнь, потому что любовь в её представлении была такой же, как в кино – с объятиями, обещаниями, жаркими ночами, которые должны менять людей. Но люди не менялись.

Первый ухажёр был простым работягой с завода, чуть старше её, пах маслом и табаком, а потом был второй, третий, и каждый раз одно и то же – короткое притяжение, разочарование, новые ожидания, сменяющиеся горечью. Но Татьяна не искала принцев, ей просто хотелось вырваться, и если кто—то мог бы вытащить её отсюда, она бы ухватилась за эту возможность. Но такого не было.

Когда ей исполнилось двадцать два, мать умерла. Её сердце остановилось прямо на кухне, и она пролежала там почти сутки, прежде чем Татьяна вернулась домой и застала квартиру наполненной тяжёлым запахом застоявшегося воздуха, будто сама жизнь вытекла из этих стен. После похорон в квартире стало слишком тихо, и тишина эта давила так, что Татьяна начала пить, но недолго – она быстро поняла, что водка не забирает боль, а лишь делает её тупее.

Тогда в её жизни появился Юрий – первый мужчина, с которым она решила строить семью. Он был водителем маршрутки, крепкий, с жёсткими чертами лица, тот, кто быстро втёрся в её жизнь, сначала как друг, потом как любовник, а потом как мужчина, который взял её под своё крыло. Татьяна переехала к нему спустя пару месяцев, потому что квартира у него была своя, пусть и небольшая, но зато не коммуналка, не съёмная халупа. Он приносил домой зарплату, пил в меру, не поднимал руку, по вечерам смотрел с ней телевизор и разговаривал, что тогда казалось ей главным признаком нормальной жизни.

Но через год она забеременела, и всё изменилось. Юрий не обрадовался, хмуро закурил у окна и сказал, что время не то, денег нет, и лучше обойтись без этого. Она не спорила, не умоляла и даже не кричала – просто подчинилась, потому что так было проще. Она пошла в больницу, но в последний момент передумала, вернулась домой и решила оставить ребёнка, даже не осознавая до конца, что это означает.

После этого Юрий стал пить чаще, в доме повисло молчание, наполненное недосказанностью, и квартира, которая казалась ей уютной, сузилась до двух комнат, в которых они жили порознь. А потом он просто не вернулся домой, и через два дня Татьяна узнала, что он уехал в другой город, даже не забрав вещи.

Так и появилась на свет Лена от человека, который не хотел её, не ждал, не вернулся даже узнать, родилась ли она. После Юрия были другие мужчины – Сергей, начальник цеха, который выглядел надёжным, но оказался женатым, Валера, весельчак, который проиграл все их деньги, а потом просто исчез, ещё несколько – без имён, без истории, просто мужчины, проходящие через её жизнь.

А потом появился Андрей, водитель—дальнобойщик, грубоватый, но стабильный, тот, кто приносил деньги, покупал еду, делал ремонт, создавал иллюзию устойчивости, хотя Татьяна уже не верила в неё. Они прожили вместе почти пять лет, без вспышек страсти, но и без ссор, будто два человека, которые привыкли друг к другу, не задавая лишних вопросов. Андрей не вмешивался в её жизнь, не ограничивал, не давил, а Татьяна ценила в нём именно это – простую, надёжную предсказуемость.

Он уезжал в рейсы на недели, а когда возвращался, приносил деньги, иногда небольшие подарки для Лены, молча садился за стол, пил чай и рассказывал о трассе, о дураках—водителях, о том, как на стоянке кто—то проиграл в карты целый месячный заработок. Татьяна слушала, вставляла редкие реплики, но никогда не спрашивала лишнего.