— Да заткнись ты, Скворцова, — целее будешь! — стиснув челюсти, прорычал диким зверем.

Много эта выскочка понимала?! Это с виду мой отец был белым и пушистым, а все вокруг наивно полагали, что любые проступки мне всегда сходили с рук. Блаженные! Если бы они только знали, как умел батя «бить» в цель… Вот и сейчас моя поездка на лето к матери висела на волоске. Не то чтобы я сильно скучал! Нет! Жить без материнской любви и заботы я давно научился. А вот терять целое лето на черноморском побережье из-за глупой выходки Скворцовой, было до жути обидно!

— Да что ты мне сделаешь, Добрынин? — уперев руки в боки, с вызовом бросила Варя и окинула меня презрительным взглядом. — Только и можешь, что языком своим чесать, дятел недоделанный!

Вот чего она добивалась? Чтобы я руки распустил? Так это не про меня! Я если и лез в драку, так с заведомо равным противником, а эта, что? Моль, да и только! Чихнёшь на неё — свалится или того чище разревётся! Одним словом — девчонка!

— За своим языком следи, матрёшка! — отмахнулся я от Скворцовой, как от надоедливой мухи, и потянулся к дверной ручке.

За нашими спинами всё отчётливее раздавались шаги пожилой химички, а мне кровь из носа нужно было первым донести до отца правду!

— Бла! Бла! Бла! — передразнила Варя и, как назло, втиснулась между мной и дверью. Круглолицая, румяная, с длинными, вьющимися от природы волосами цвета спелой пшеницы она едва доставала до моего плеча, но была на удивление юркой и проворной.

— Без учителя не положено! — задрав подбородок, она бесстрашно столкнулась со мной взглядом. Как знала, зараза, что Ирина Викторовна займёт её сторону и не упустит своего шанса выставить меня перед отцом исчадием ада.

— Кому не положено? Колобкам? — внутри всё кипело.

Нет, Скворцова не была толстой. Но мне нравилось, как глупое прозвище заставляло Варю краснеть и пыхтеть от возмущения.

— Ну знаешь, Митюша! — не находясь с ответом, процедила она сквозь зубы. — Ты мне за всё заплатишь!

Развернувшись на пятках, Варя ненароком хлестнула меня по лицу своими длиннющими волосами и резко дёрнула дверь, да с такой силой, что та с размаху заехала мне по лбу. И пока я растирал место ушиба, с трудом сдерживая рвущиеся на свободу не самые цензурные выражения, Скворцова влетела в приёмную.

— Ольга Егоровна, здра…, — она начала было здороваться с секретаршей отца, да слишком поздно поняла, что той не было на рабочем месте.

— На обеде она, — хмыкнул я снисходительно, указав Варе на настенные часы.

— Думаешь? — подозрительно покосилась в мою сторону девица.

— А чё тут думать-то? — гулко выдохнул, намекая, что Скворцова — мастер по тупым вопросам. А потом осмотрелся. Ну так, на всякий случай!

Сумочка Оленьки валялась на подоконнике, на спинке стула висел её блейзер, а на столе возле клавиатуры стоял недопитый чай — всё указывало на то, что девушка вышла на время. А с учётом того, что разгуляться в нашей школе было особо некуда, оставался только один вариант — столовая.

— Ну-ну! — язвительно прошептала Варя и кивнула в сторону запертой двери в кабинет отца.

К слову, раньше батя никогда не закрывался.

— Кодовое слово — «столовая», — нарисовала она в воздухе воображаемые кавычки и посмотрела на меня, как на слабоумного.

— Ты на что намекаешь, болезная? — нахмурившись, я покрутил у виска пальцем, но, что греха таить, червячок сомнения уже заполз и в мою душу.

— Да бог с тобой, Добрынин, — выставила перед собой раскрытые ладони Скворцова. — Ни на что я не намекаю!

И тут же ехидно ухмыльнулась:

— Я всегда говорю прямо! Наша Оленька давно на твоего старика глаз положила, а ты, Митюня, готовься, — Скворцова брезгливо поморщилась. — Скоро у тебя появится новая мамочка!